— Я отказалась от работы, потому что ты сказал, что мне не стоит беспокоиться. Ты обещал, что мы сможем создать семью в следующем году. Как ты мог так поступить со мной? — кричу я.
— Прости, Стар, я не хотел причинять тебе боль.
— Ну, ты уже ее причинил, Найджел. Ты воткнул нож прямо мне в сердце.
— Черт побери, Стар. Я знаю, что ужасно облажался, но сейчас я стараюсь быть с тобой честным. Ты права, я эгоистичный ублюдок. Ты слишком хороша для меня. Я знаю, что не заслуживаю тебя, но, пожалуйста. Я не хочу с тобой ругаться. Я ни в коей мере не обвиняю тебя. Ты лучшее, что случалось со мной в жизни. Я хочу все тебе рассказать. Больше никакой лжи не будет. Больше никаких секретов. Пожалуйста, Стар. Каждый заслуживает второго шанса.
Я пытаюсь обуздать свой поднимающийся гнев. Вместо взаимных обвинений мне следует ему помочь. Нам нужно серьезно поговорить, чтобы разобраться с этой ситуацией. И здесь не поможет не моя боль и гнев.
— Хорошо, давай поговорим.
— Ты понятия не имеешь, насколько мне чертовски жаль. Я хотел вчера вечером даже покончить с собой.
Я глубоко вздыхаю. Шок от его слов вызывает у меня заторможенность, и голова начинает кружиться. Он думал покончить жизнь самоубийством. Оставив меня одну, продолжающую жить без него. Я смотрю на него совершенно другими глазами. Буквально за несколько минут весь мой мир был вывернут наизнанку, все, во что я верила, оказалось ложью.
Он с грустью смотрит на меня.
— Но я понял, что оставлю тебя в очень сложной ситуации, потому что долг должен быть возвращен. Так или иначе.
— Кому ты должен эти деньги, Найджел? — Голос звучит отдаленно, спокойно, хотя у меня такое чувство, будто я стою на крыше небоскреба и дует очень сильный ветер, который при следующем порыве столкнет меня вниз.
Он молчит, с силой сжимая руки, костяшки даже побелели. Когда он говорит, в его глазах появляется какое-то странное выражение.
— Николаю Смирнову.
Я хмурюсь.
— Кто это?
Он прищурившись смотрит на меня.
— Ты не знаешь его?
— С чего я должна его знать? — удивленно интересуюсь я.
Уголки его губ опускаются вниз. На лице странное угрюмое выражение, и мне кажется это странным.
— Скажи ты мне, — говорит он.
— Хватит играть, Найджел. Какого черта ты говоришь? — спрашиваю я, едва сдерживаясь.
— Может ты знаешь его под другим именем? Русский, высокий, по крайней мере, шесть футов и три или четыре дюйма. Широкоплечий, очень похож…
Я с нетерпением качаю головой и прерываю его:
