— Ну, если мы собираемся посетить могилу Китса, для этого нужно настроиться.
Я ошалело смотрю на него.
— Ты знаешь, где находится могила Джона Китса[1]?
— Конечно. А также, где находится могила моего любимого поэта Перси Биши Шелли[2].
— Я должна быть удивлена, но посмотрев «Американский жиголо» поняла, что плейбои обязаны быть эрудированными людьми.
На мое замечание, он просто насмехается надо мной.
— Разве этот фильм не о мужчине-проститутке?
— Да, легкомысленном плейбое, мужчине-проститутке, какая разница? — Воодушевленно произношу я.
Данте нажимает на рычаг скорости маленького скутера, поднимая его передние колеса с тротуара, и мы внезапно бросаемся вперед.
Я визжу, а он смеется.
— Еще раз так сделаешь, Данте, и будешь лежать рядом с костями Перси Биши Шелли!
От чего он смеется еще сильнее.
Я стараюсь сдерживаться, но его смех настолько заразителен, что невозможно не поддаться, пока мы мчимся по узким улочкам на Vespa. Прежде чем я могу что-либо понять, я опять прижимаюсь щекой к его спине. Довольная собой, я наблюдаю, как здания из древнего камня мелькают в размытом солнечном свете.
Данте останавливает Vespa под ветками большого дерева.
— Отсюда мы пойдем пешком.
Я поднимаюсь с заднего сидения скутера, оглядываясь вокруг корявых деревьев и выветренных надгробий, видневшимися между ветвями деревьев и кустарников. Я как бревно падаю в объятия Данте.
— Какое прекрасное последнее пристанище. Кладбища — это молчаливый сад.
— Ты ведь не шутила, когда говорила, что любишь кладбища?
— Нет, не шутила. Мне нравятся красивые старые могилы. Я не могу понять почему. Возможно, я чувствую какую-то магию, что безымянные скелеты под землей когда-то были плотью такой же, как и я. Мне кажется, они мне напоминают, что времени мало, и я обязана оставить свой след в мире. — Я пожимаю плечами. — Может через сто лет какой-нибудь незнакомец подойдет к моей могиле и скажет, что я была фантастическим редактором в мире моды, — в шутку говорю я.
Данте снисходительно улыбается, пока мы стоим под пятнистой тенью дерева, хотя его глаза смотрят серьезно.
— Я больше чем уверен, что многие посетят твою могилу.
Я с нескрываемым интересом смотрю на него.
— Почему ты так думаешь?
— Я скажу тебе в другой раз.
— Нет, скажи сейчас, — настаиваю я.
— Скоро скажу.
— Прекрасно. Оказывается, Данте — это человек-загадка.
— Пошли, — говорит он, взяв меня за руку и направившись вниз по тропинке. Мы переходим от надгробия к надгробию, останавливаясь, чтобы прочитать надписи и имена великих людей. — Удивительно, что так много русских и англичан, похоронены здесь.
