— То, что вы хотите… Ну, вашего Лукьянова, — продолжала шептать княжна, — только вы зеркало держите вот так и сядьте вот тут, между свечами… Сядьте и скажите про себя: «Милый, покажись». Отчего вы дрожите?
— Я? Что за глупости — я совсем не дрожу, — говорит Марианна, силясь улыбнуться, но губы кривятся от дрожи, и вместо улыбки выходит гримаса.
— Будете смотреть?
— Да уж давайте — я погадаю, — и Марианна смотрит в зеркало.
В зеркале она видит свое лицо, так осунувшееся и побледневшее за эти последние дни, а за своим плечом, в темной глубине зеркала, черепообразную голову княжны с красными маками в волосах.
— Я ничего не вижу, — говорит Марианна, и жуткий страх охватывает ее все больше.
— Смотрите, смотрите, — шепчет княжна за ее спиною, — смотрите сквозь свое отражение… зовите! Вот, вот уже затуманилось… показалось… Видите… железнодорожная насыпь, телеграфные столбы… солдаты ползут по насыпи… Видите… видите…
Марианна дрожала мелкой дрожью, ее зубы стучали.
Да, да, она видела и железнодорожную насыпь, и телеграфные столбы, и какую-то движущуюся массу под ними, и все это поминутно заслонялось как бы дымом.
— Зовите, зовите его! — взвизгнула княжна и нечаянно толкнула свечу.
Тяжелый подсвечник с грохотом покатился по полу.
Марианна вскочила, так же дико взвизгнув, и стояла бледная, с трясущимися губами.
— Ага, ага! Видели! Теперь будете верить! — кричала с торжеством княжна.
Марианна, сжимая кулаки, тоже закричала в бешенстве:
— Ничего я не видела! Слышите, ничего! Вы сумасшедшая дура! Ничего я не видела.
— Нет, ты видела, видела. Ты моя! Радость моя, красавица, мое второе я! Невеста Анатоля! — в восторге кричала княжна.
— Ничего я не видала! Не смей говорить! Слышишь ты! — старалась перекричать ее Марианна, но княжна визжала и хохотала все сильнее:
— Милая, красавица! Ты — я, я — ты!
Марианна бросилась к ней, подняла руку и ударила княжну по лицу.
Княжна отскочила и в диком веселье закружилась по комнате, выкрикивая: «Свершилось, свершилось! Ты — я!»
Марианна уже не слушала ее, она села у стола, закрыла голову руками и зарыдала.
Княжна перестала смеяться и робко, бочком подошла с другой стороны стола и, постояв немного, тихонько спросила:
— Хотите воды? Нет? Ну, успокойтесь. Вот вы видите, какая вы злая и безжалостная девушка, вы бьете несчастную сумасшедшую.
Надежда Филипповна уже полчаса уговаривала сидящую перед ней Марианну.
Она предлагала увеличить ей жалованье до восьмидесяти рублей, предлагала взять помощницу, умоляла остаться хоть на несколько недель, пока она подыщет другую сиделку, но Марианна оставалась непреклонной.
