Эти путешествия добавляли в жизнь сквиба ту магию, которой ему так не хватало, да и превращая их в свидания с Грэйс, они все лучше узнавали друг друга. Это закономерно привело к развитию их отношений. Не сказать, что это особо обрадовало семейство Уоткинс-Грейвс, но пока что, их устраивало хотя бы то, что Лиам с Грэйс не женятся и не объявляют о помолвке. И Валентина и Джастин надеялись, что удовлетворенные чувства Грэйс притухнут, а со временем совсем пройдут. В первый год их близких отношений об этом нечего было и говорить. Грэйс была счастлива, по-настоящему. Она словно летала над землей, что помогало ей осваивать чары с невероятной скоростью. На второй год, уже после защиты мастерства, которое они бурно отметили в Париже, основной напор чувств начал постепенно спадать. И хотя Грэйс все так же было интересно с Лиамом, она начала понимать, что для него на первом месте вовсе не она. Парень честно пытался сделать ее счастливой, и у него, в общем, получалось, но ей все время казалось, что обучение Камили для него важнее. И, в общем-то, это было правдой. Неприятной, но правдой. Этот проект был для него очень важен, наверное, не менее важным, чем возвращение магии, о котором и знало-то всего трое — Камиля, Николя и сам Лиам. Камиля занималась добычей ингредиентов, призывая нужных существ, хоть это пока что получалось у нее из рук вон плохо. Си’прик разрабатывал сам ритуал, а Лиам готовил «оплату».
В общем, накал эмоций в отношениях между Лиамом и Грэйс стал спадать. Все чаще стали звучать упреки, пусть и без крика, но все же. И все чаще Лиам уходил в библиотеку, выкурить «сигару тишины», то есть побыть в месте, где его не упрекают за то, что он не в силах изменить. Это давило и в какой-то момент надежды, как Валентины, так и Джастина сбылись. Грэйс отдалилась и… ушла. Но ушла уже не стеснительная и неопытная девочка, а молодая, уверенная в себе женщина и мастер чар Грэйс Уоткинс. В принципе, они расстались друзьями, без претензий и особых обид, так что последующие встречи проходили в теплой дружественной обстановке.
Спокойное течение нарушилось в середине пятьдесят пятого года. Очередной забытый Лиамом собственный день рождения, вылился в стихийное празднование, из-за приехавших без всякого приглашения гостей, а потому, восемнадцатое мая выдалось очень веселым и разбитным. Поскольку были только свои, то они не стали устраивать прием и этикет их не интересовал. Молодежь и чуть постарше, вроде мамы и ее подруг, приехавших с ней за компанию, отдыхали вовсю. А сам именинник, задаренный подарками с головы до ног, болтал ни о чем с Джастином, когда тот совершенно случайно обронил:
