– То есть не было никакого загадочного воздействия через информационное поле, вчерашний тип нам не привиделся? – заключила я. - Им просто не нужны такие воздействия, потому что они напрямую управляют электроникой гавии, могут входить и выходить, когда заблагорассудится. А могут и не выходить вовсе...
– Похоже на то, - мрачно согласился напарник. – Этот вариант выглядит отличной альтернативой воздействию через информационное поле и, на мой взгляд, правдоподобнее. Εсли они с такой лёгкостью взломали мозги гавии, причём без труда влезли в такие глубокие и изолированные от всех прочих области, как система жизнеобеспечения, возникает закономерный вопрос: зачем им мы?
– То техника, а интересовались они нашими мозгами, – предположила я, пожав плечами. – Наверное,и сейчас наблюдают. И хихикают. Впрочем, даже если мы угадали, это не даёт никакой полезной информации и ответа на вопрос «что делать?» тоже. Разве что поговорить с ними напрямую и узнать, что именно их интересует. Так что, братья по разуму, разговаривать будем? – спросила я у потолка.
– Предложение рационально. Принято, – прозвучало за нашими спинами.
Мы с напарником одновременно вздрогнули и обернулись, с искренним недоумением таращась на гостя. Задавая последний вопрос, я просто дурачилась и даже на мгновение не могла предположить, что меня не просто услышат, но действительно решат поговорить. И тем не менее около выхода из рубки стоял вчерашний – или неотличимый от него – безликий тип и смотрел куда-то сквозь нас.
Единожды высказавшись, продолжать беседу гость не стремился. Мы с Юрием обменялись растерянными взглядами, и я осторожно уточнила:
– Вы роботы,искусственные создания? Или живые разумные существа?
— Не роботы, - уверенно заявил пришелец и опять умолк.
Потом он отмер и сдвинулся с места, подошёл к одному из свободных кресел и сел. Двигался чужак при этом странно – судорожно, порывисто, порой лишь каким-то чудом не падая. На сидение опускался и вовсе неуклюже: присел над креслом, на мгновение завис в этой дурацкой позе, а потом вдруг «стёк» в него быстрым, неуловимым движением. Εщё на мгновение он застыл неживым болванчиком со сведёнными коленками и уложенными на них ладонями, а потом перетёк в другую позу, расслабленную и гораздо более естественную. Я вдруг сообразила, что он просто скопировал Юрия, который несколько секунд назад сидел точно так же.
Все эти неловкие неестественные движения вызывали иррациональный, подспудный страх. Задумавшись, я нашла ему объяснение: казалось, что человеческим телом управляет чужая воля. Кто-то другой шевелил руками и ногами нашего собеседника, открывал его рот, и человеческое тело было для этого некто непривычной неудобной одеждой.
