– Спасибо, наставник. – Я искренне поблагодарил его, едва сдерживая себя, чтобы не показать, что с дрожью в руках жду, когда он наконец свалит. Мне нужно было воочию увидеть плоды своего творения, то, ради чего я пошёл на такие жертвы и едва не сошёл с ума в проклятой келье, то, что упустили в моём перерождении паладины.
Дождавшись, когда настоятель уйдёт, я стал приучать свои глаза к свету, раз за разом на более длительное время поднимая мешок, мне так не терпелось увидеть унесённый из кельи металл. Я в нетерпении постукивал рукой по лавке, когда всё ещё не мог смотреть без мешка, но едва лучи света не стали для меня кинжалами, пронзающими глаза, тут же вытащил брусок изо рта и посмотрел на него.
«Да… дела». – Я сидел и восторженно смотрел на маленький золотой брусок, который был когда-то простой железной крышкой ночного горшка.
Мысли роились в голове. Я вспоминал разговор двух странных существ, который наконец-то расслышал от начала до конца и посчитал сначала какой-то особенной галлюцинацией, но в итоге услышанное подтолкнуло меня к проверке того, о чём они говорили: я использовал на крышке горшка фразу-активатор из их разговора. Только после того, как я почувствовал, что металл в руках сминается, словно пластилин, подчиняясь моим пальцам и мыслям, я понял – это были не глюки, эти двое и впрямь смогли модифицировать вирус, основанный на фемтороботах, и внедрили его в людей.
Я не знал, кто эти существа, откуда и из какого времени они мне почудились, но одно было ясно: если я смог превратить железо в золото, пусть и с соотношением в весе один к трём, то всё это наверняка когда-то происходило в реальности, и нахождение в келье дало именно те результаты, к которым я стремился. Я пока не мог представить, чем это мне поможет в борьбе с магами, но ощущение удовлетворённости и того, что я получил то, за чем сюда пришёл, меня не оставляло. Со всем остальным, так же как и с моим удивительным умением, я смогу разобраться опытным путём.
«Может быть, превратить брусок опять в железо?» – подумал я, но остановился, это было бы слишком кощунственно по отношению к благородному металлу.
Покрутив его в руках, я встал и подошёл к столу, на котором лежала бритва, и хотя металл был пластичен и легко мялся, я всё равно решил разрезать его, чтобы убедиться, что он полностью однороден. Острая стальная бритва быстро справилась с делом, и я ещё раз удостоверился, что ощущения меня не подвели. Когда я представлял трансформацию железа, я вспомнил таблицу Менделеева и всё, что знал о золоте, чтобы получить его предельно чистым. Я помнил, как сильно нагрелся металл у меня в руках, когда я лепил из круглой крышки прямоугольный брусок, и то, что он стал уменьшаться и по-другому ощущаться, едва с ним закончил. Разумеется, в келье было темно, и я не видел результата своей деятельности, только чувствовал, что у меня всё получилось, хотелось скорее увидеть творение своего желания и рук.
