— Вот, дети… Прошу любить и жаловать: наша хозяйка. Арина Родионовна Горыныч, — Лумумба бочком протиснулся мимо старухи в комнату. Глаза его светились точно так же, как и у хозяйки. Я обиженно отвернулся: на двоих, значит, вмазались. Ладно-ладно… — Арина Родионовна, — продолжил учитель светским тоном, повернувшись к хозяйке, — Познакомьтесь с моими…
— А не надо, — старуха сложила руки на животе, под фартуком. — Сама вижу: Иван да Марья. По лугам, по полянам, дружат Марья с Иваном. Тут любовь без обмана…
— Скажете тоже! — преувеличенно громко фыркнула Маха, отворачиваясь. — Какая еще любовь-морковь?
— Без дружка, без Ивана, жить и Марья не станет, а зачахнет, завянет, — упрямо закончила старуха.
Было это похоже на детский стишок или считалочку, но я всё равно почувствовал, как от шеи на щеки переползает душный жар. Только хотел уточнить, что же она всё-таки имеет в виду под «зачахнет-завянет», но тут раздался душераздирающий крик.
— Убивают! Режут! Хулиганы зрения лишают!
Мы с Махой оживились.
На подоконнике, обернув лапки в белых носочках толстым, как полено, хвостом, сидел кот и лениво изучал нашу птичку.
— Че орешь, дурында? Не боись, сегодня я уже завтракал, — сказал кот и вальяжно спрыгнул на пол. Один глаз мурзика пылал неугасимым синим пламенем, другой был черен и пуст.
— О! Говорящий котик! — Маха плюхнулась на пол и запустила пальчики в шерсть. — Котик ты мой котик, тёпленький животик. Бархатная спинка, шелкова шерстинка… — кот затарахтел, как хорошо смазанный дизельный движок, подставляя под её руки пухлые хомячьи щеки.
Я закатил глаза. Нужно как-нибудь научить её различать магических животных. Наша птичка, например — безобидный вестник. Одушевленное письмо, ходячая энциклопедия. А вот бабкин кот…
— Мотя, на стол пора подавать, — строго напомнила старуха.
Дернув хвостом, котофей удалился, по пути ненавязчиво обтершись сначала о мои ноги, потом о ноги наставника. Ростом он был мне по колено. В холке.
— Поаккуратнее с ним, — предупредила Арина Родионовна. — Тот еще проказник.
По-моему, она его немного приревновала…
Я прыснул в кулак, чем заработал неодобрительный взгляд наставника.
Освежившись, мы наконец-то уселись пить чай. Чай у Арины Родионовны состоял из огромного пирога с осетриной, миски маринованных с луком груздей, вареной, исходящей паром, молодой картошечки, заправленной топленым маслом и посыпанной зеленым лучком, ватрушек с творогом и изюмом, халвы, двух видов меда — цветочного и гречишного, и морошкового варенья.
