Возможно, Мартин тоже задумался бы над этими вопросами. Но вместе с лобно-височной деменцией приходит и нарушение когнитивных способностей; с самого начала пациенты склонны отрицать свою болезнь, они не считают, что страдают поведенческими и когнитивными расстройствами и упрямо уклоняются от медицинской помощи. Он не искал никаких ответов на вопросы.
Должна подчеркнуть, что я не хочу сказать, будто Мартин был расстроен или подавлен из-за изменений, происшедших в его личности. Все это не значит, что он полностью утратил смысл жизни в своем нынешнем положении. Изменения личности (сами по себе) не обязательно влекут за собой какие-то негативные последствия (действительно, мы сами иногда хотим измениться, и нам в этом помогает целая индустрия). Кто должен решать, во благо или во зло происходят изменения личности? Тем не менее, друзьям и членам семьи Мартина было очень трудно считать изменения его личности положительными. Вероятно, они относились бы к этому иначе, если бы изменения личности возникли после спасающей жизнь операции («по крайней мере, он жив», «это цена, которую ему пришлось заплатить»), или, если бы изменения личности были не столь разрушительными. Например, если бы апатия преобладала над расторможенностью, или, если бы они не считали сильно нарушенными его моральные качества.
Когда я рассказываю об установленном диагнозе лобно-височной деменции, то родственники часто слушают меня внимательнее, нежели сами пациенты. Я поворачиваю к ним компьютерный монитор и демонстрирую данные МРТ, показываю атрофированные лобные и височные доли, а также обвожу указкой области, поражение которых нарушает структуру личности и поведение. Я рассказываю, к каким изменениям в личности могут привести эти органические нарушения. По умолчанию я стараюсь донести до родственников простую мысль: это не вина их любимого и близкого человека, он не может ничего с этим поделать, так как это – болезнь. Как правило, я читаю в глазах родственников облегчение. «Это не его вина; это не он».
У меня были пациенты с лобно-височной деменцией, которые проигрывали наследство и отчуждались от старых друзей. Было много ссор, уходов, разводов. Спустя несколько дней или недель после установления диагноза и понимания, что «это не его вина», следует запоздалая реакция: «Если бы мы знали!». Но иногда примирение уже невозможно, так как время оказывается упущенным.
Но что, если это реальный, настоящий Мартин – агрессивный человек, язвительный насмешник, умело скрывавший от людей свою истинную сущность? В этом случае воспоминания о нем окажутся запятнанными. Оказывается, он всю жизнь лгал.
