Вероятно, поэтому во сне вы можете стать героической личностью, обладающей способностями, каковых вы лишены в часы бодрствования: вы легко сдвигаете с места небоскребы, плаваете в бурном море и спокойно идете по зыбучему песку, чтобы спасти других. Но во сне вы можете, в этой своей главной роли, стать брутальным преступником, что совершенно не свойственно вам в обыденной реальной жизни – вы грабите банки и без зазрения совести обманываете своих партнеров. Правда, эти действия могут просто отражать отсутствие режиссера сновидений, а не фрейдовское проявление неосознанных желаний. Многие годы сновидениям приписывали загадочные и таинственные свойства. Согласно древним верованиям сны прямо или темными намеками возвещали волю богов, обнажали тайные страсти и невысказанные истины. Но эти сюжеты столь же необоснованные и иррациональные, как и сами отпущенные на волю, «неотредактированные» сновидения.
Ирин Уэмсли, нейрофизиолог, пишет:
«Несмотря на тысячелетнюю историю толкования снов, написание бесчисленных сонников, до сих пор заполняющих полки книжных магазинов, нет никаких эмпирических данных о том, что сновидения содержат более значимые символы, нежели мышление в бодрствующем состоянии, не говоря уже о том, что нет никаких опытных доказательств возможности создания особой системы для «декодирования» этих символов».
Тем не менее, существуют параллели между состоянием сна и бодрствованием – в особенности расслабленного бодрствования и сновидного состояния.
Как утверждает Уэмсли, живые галлюцинаторные образы могут возникать в сновидном и бодрствующем состоянии точно так же, как и во сне. Возможно, что сновидения никоим образом не являются более странными и причудливыми, чем мышление в состоянии бодрствования – если оценивать странности и причудливости внезапными разрывами в мышлении и чувствах, причем такие сдвиги чаще случаются в фантазиях при бодрствовании, чем во сне. И, наконец, существует известное перекрывание, хотя, конечно, неполное, между паттернами активности мозга при спокойном бодрствовании и во сне – работают те же сети, что по умолчанию порождают мысли и образы бодрствующего мозга. Осознанные переживания в каждом из этих случаев порождаются сходными путями, и существует общность их нейронных коррелятов. Короче говоря, сон и бодрствование в большей степени объединены, нежели разделены.
Таким образом, сознание во время сна может сказать нам столько же о нас самих, сколько и сознание в состоянии бодрствования. При всех изменениях внешних обстоятельств, при всех переменах характера, во все века и тысячелетия самость сновидения, по большей части, остается самостью, какой мы обладаем наяву. Сны забываются, и временами во сне отсутствует рефлексия. Но, тем не менее, во сне вы остаетесь прежней устойчивой личностью. Самость, которая парит в сновидениях, это та же самость, что присутствует в нас в обыденной реальной жизни.
