Хорошо зная твой характер, я уверен, что ты сейчас крутишь пальцем у виска и обзываешь меня мишигинером[4], который помешался на Каббале и своих путешествиях во времени и пространстве. Но разве я виноват? Таким Он меня создал и, вероятно, имел в виду нечто важное, указывая мне путь, который я должен пройти. Я знаю, что тебе тяжело, но я не мог поехать с тобой, не завершив эксперимент. Израиль, конечно, высокоразвитая страна, но ты подумай и ответь: дали бы мне там воссоздать человека? Ни за что! Нашлось бы немало советчиков, которые устроили бы дискуссию, каким должен быть мой следующий шаг, а ведь возвращение человека из небытия есть великое таинство, совершаемое в кристально чистой беседе с Создателем. Смею думать, что и Он создавал Адама в абсолютной тишине, полагаясь исключительно на творческое озарение, а не на чужие советы. Поэтому, худо-бедно, мы не самое несуразное, что он создал. Поэтому я и решил завершить начатое дело в Киеве. Мои ежедневные восхождения к Престолу, а проще говоря, духовные практики, о которых я тебе осторожно рассказывал в дни моего ухаживания, возможны только в определенном месте, кроме того, я люблю этот город, похожий на древний Вавилон. Здесь тоже пытаются построить высокую башню, но дальше фундамента дело не идет. Нет чертежей, подрядчики врут, десятники воруют, а строители вот уже третье десятилетие перекладывают камни с места на место.
Ты, конечно, рассердилась из-за Шевченко. Что, да почему, да зачем – эти вопросы, конечно, имеют право на существование. Но только как вопросы. Кстати, я подсчитал, что вопросов намного больше, чем ответов. Примерно десять к одному. Но попробую ответить, почему Шевченко. Все худшее, что есть в человеке, – зависть, лень, желание обмануть ближнего, трусость и лицемерие, – о чем, кстати, предупреждал свой народ Тарас Григорьевич, как сорная трава прорвалось сквозь асфальт. С невероятной быстротой расплодились тараканы, которые научились ораторствовать и даже плакать, объявляя национальной идеей заурядную банальщину, но стоит одному из них вскарабкаться на Печерский холм, как он превращается в жлобоватого хохла-помещика, гоняющего кур в государственном огороде. Так кто, если не Шевченко, которого они боготворят, кого будут беспрекословно слушать, выведет страну из добровольного рабства тупости, трусости и лени? Во всей украинской истории я не нашел фигуру, равную этому человеку, который спит сейчас в нашей квартире. Кроме того, в Киеве есть одно место, способное изменить страну, сделать ее мудрой, счастливой и богатой. Но об этом я не рискую говорить вслух.
