В доме было так жарко натоплено, что в воздухе пахло паленым. Маленькая, ярко окрашенная птичка перелетала, как мошка, от одной занавески к другой, в то время как собака прыгала по дивану, топча стопки журналов, почту и газеты, наваленные по всей длине.
У собаки была маленькая мордочка, блестящие черные глазки и мохнатый шарф шерсти вдоль груди. Глэдис закричала:
— Миллард? Я говорила тебе забрать собаку отсюда! Дикси на диване, и я не отвечаю за то, что она еще сделает.
— Черт побери. Иду. Перестань орать, — откликнулся Миллард откуда-то со стороны узкого коридора. Дикси все еще лаяла, пританцовывая на задних лапах, размахивая в воздухе изящными передними лапками, не спуская глаз с попугайчика, в надежде, что за ее трюк ей разрешат его съесть.
Через минуту появился Миллард в инвалидном кресле. Как и Глэдис, я дала ему лет шестьдесят с небольшим, но он выглядел лучше. Это был плотный мужчина с красноватым лицом, густыми черными усами и вьющимися седыми волосами.
Он резко свистнул собаке, она спрыгнула с дивана, быстро пересекла комнату и вскочила к нему на колени. Он развернулся и исчез в коридоре, ворча себе под нос.
— Давно ваш муж пользуется креслом?
— Восемь лет. Нам пришлось убрать ковровое покрытие, так что он может передвигаться из комнаты в комнату.
— Я надеюсь, что у него найдется время для меня сегодня. Пока я здесь, я могу поговорить и с ним.
— Нет, он сказал, что это его не устраивает. Вам надо прийти в другое время, если хотите с ним поговорить.
Глэдис отодвинула кучу бумаг.
— Очистите себе место, если хотите сесть.
Я осторожно уселась на место, которое она освободила. Поставила сумку на пол и достала свой магнитофон, который пристроила перед собой на кофейном столике. В мое бедро упиралась башня больших конвертов.
Я подождала, пока Глэдис приняла нужную позицию и с ворчаньем опустилась в кресло.
Во время этой небольшой задержки, исключительно для того, чтобы удержать лавину счетов, я смахнула верхние пять или шесть конвертов. Два были с красным ободком и серьезными предупреждениями: СРОЧНО!! ПОСЛЕДНЕЕ УВЕДОМЛЕНИЕ! Одно было по поводу кредитной карточки на бензин, другое — из универмага.
Когда Глэдис устроилась, я попробовала свой голос патронажной медсестры.
— Я буду записывать, с вашего разрешения. Вы согласны?
— Наверное.
Нажав кнопку записи, я назвала свое имя, ее имя, дату и номер дела.
— Только для записи, вы даете эту информацию добровольно, без угроз и принуждения. Это верно?
