Товаровед, пожилая строгая женщина в очках, деловито листала засаленные от частого употребления страницы каталога, перебирала карточки в ящиках, сдержанно советовалась с коллегами и называла цену, всегда трехзначную. Я с достоинством кивал, не то благодаря, не то соглашаясь.
– Будете сдавать? – небрежно спросила она под конец.
– Буду, – ответил я решительно, краем глаза отметив, как буквально задергались парящие неподалеку зрители.
– Паспорт давайте, – сказала товаровед, придвигая к себе пачку квитанций.
– Не захватил, – огорченно развел я руками. И спросил наивно: – А без паспорта нельзя?
– Вы что, первый раз, что ли? – неприязненно поинтересовалась товаровед, строго блеснув стеклами.
– Забыл, надо же, забыл, – корил я сам себя, укладывая книги в сумку. – Завтра обязательно с паспортом приду!
Едва я отошел на несколько шагов, ко мне подскочил носач. По тому, что никто не составлял ему конкуренции, я понял, что он по причине нашего “старого знакомства” уже заявил своим товарищам на меня права.
– Пойдем поговорим, – сказал он мне, не поднимая головы, косясь на товароведов, которые в свой черед смотрели на него нехорошими глазами. – Я у тебя без паспорта все куплю.
– Да брось, – ответил я развязно. – Есть у меня паспорт, не беспокойся. Ты что думаешь, я сдавать хотел? Пусть застрелятся! Надо же было цены ваши московские накнокать. Понять, от чего толкаться.
– А, – протянул он то ли с разочарованием, то ли с облегчением. – Так ты приезжий. А я смотрю: совсем человек с глузду съехал – такие книги в таком виде сдавать. Что ты хочешь-то за них? – добавил он уже по-деловому.
– Мне бабки не так нужны, – ответил я решительно. – Мне обмен нужен. У нас в Риге такого вот навалом, а того, что надо, – нет.
– Чего тебе надо? – спросил он, мгновенно делая стойку, как мой Антон, почуявший запах печенки.
– Запрещенные и изъятые восемнашки и девятнашки, – начал я, употребляя за неимением лучшего жаргон торговцев картинами и иконами, но мой собеседник, кажется, понимал меня прекрасно. – Потом прижизненные, вообще всякие автографы... – В ход шел весь набор интересов Николая Ивановича Потапенко.
Носатый сник. Его личный интерес ко мне явно утрачивался, но на смену ему приходило профессиональное уважение.
– Это тебе с Историком надо похрюкать. Или с Козловым. Такие вещи, знаешь, каждый день на дороге не валяются.
– А вот мне ребята в Риге про Джима какого-то говорили, – заметил я.
– Про Джима? – удивился он. И сказал презрительно:
