— Ну что ж, Афанасий Кузьмич, — проговорил Алексей. — Мысль хорошая. Заводите дело, если получится.
— Алексей Петрович… как же так?! — воскликнула Аня.
— Ничего, ничего, Аня. Все будет хорошо. Не бойся.
Прощался Афанасий Кузьмич повеселевший, мял в руках шапку, долго извинялся за беспокойство и благодарил за совет.
Через несколько дней Алексей еще раз зашел в парикмахерскую. На сей раз мастер брил пожилого немецкого солдата. Когда тот вышел из мастерской, Алексей наконец решился произнести пароль.
Кисточка в руках парикмахера вздрогнула и застыла в воздухе. Лицо его побледнело.
— Уходите, — наконец выдавил он из себя, — уходите скорей.
Закусив губу, Алексей не сводил с парикмахера взгляда.
— В чем дело? — спросил он.
— Уходите, за мастерской наблюдают…
Алексей хотел было подняться, но вспомнил, что он недобрит. Это сразу бросится в глаза.
— Спокойней, — прошептал он. — Кончайте работу…
Бритва в руках парикмахера дрожала.
— Меня кто-то выдал, — шепнул он.
— Выдал? — переспросил Алексей.
— Да. Арестовали. В гестапо уже известно, кто я и зачем оставлен в городе.
Раненую ногу Алексея начало болезненно подергивать. Но он решил выяснить все до конца.
— Почему вас отпустили?
— С меня взяли расписку, что я дам знать, если здесь появится кто-нибудь из подпольщиков. Сейчас я должен на окне переставить этот горшок с цветами.
Алексей заставил себя выйти из мастерской спокойно.
Не торопясь свернул самокрутку и закурил. И, только оказавшись в безлюдном переулке, он свернул в подворотню, прислонился к стенке и вытер со лба пот.
Итак, еще одна явка провалилась, и пропала всякая надежда связаться с подпольщиками. А они действовали где-то рядом с ним. Грызлов рассказывал, что перед Октябрьскими праздниками в городе появились советские листовки. На одной из улиц подожгли грузовик с продуктами. Словом, кто-то действует, а он, чекист, отсиживается в тылу.
От этих мыслей Алексею становилось не по себе.
По ночам он подолгу лежал с открытыми глазами…
Алексей хорошо запомнил двадцать первое декабря.
В тот день он отправился в город на толкучку. Купив суровых ниток и вару для дратвы, он возвращался домой. Серое бесцветное небо низко нависло над крышами домов, припорошенных снежком. Старенькое демисезонное пальто продувало насквозь.
И вдруг из-за угла вышел человек в добротном дубленом полушубке, с полицейской повязкой на рукаве, за плечами висел карабин. Алексей замедлил шаг.
Смуглое лицо этого человека с курчавой цыганской бородой показалось знакомым. Где он его видел? Ведь где-то видел! Где же? Алексей невольно замер: лицо полицейского напоминало фотографию, которую показывал Фатеев перед отъездом из Москвы. Неужели это Шерстнев? Но при чем здесь полицейская повязка и этот карабин? Не ошибся ли он? Но нет, та же борода, антрацитовый блеск в узкой, косоватой прорези глаз.
