Тогда это показалось Алексею ненужным педантизмом, и он сердито буркнул: «Ну, Петр Федорович, это уж слишком…»
Но вот, оказывается, и описание номера пригодилось.
Штроп между тем продолжал:
— В какой гостинице останавливались? А вы не помните номер, в котором жили? Назовите какие-нибудь его приметы…
Алексей уверенно ответил:
— Кровать у окна, раковина слева у входа, стол письменный под зеленым сукном. — Он старательно морщил лоб, делая вид, что припоминает все с трудом.
Штроп откинулся на спинку стула. Возможно, этот человек говорил правду. Похоже, он действительно шофер, а не генерал Попов, о котором несколько дней назад донесла секретная служба.
…Допросы длились три недели. Алексея вызывали почти каждый день. Иногда дважды — утром и вечером. Но чаще всего по вечерам. Допрашивал не один Штроп, следователи менялись.
Однажды Алексею даже устроили экзамен. Его посадили в старенькую полуторку, неизвестно как очутившуюся во дворе больницы, и заставили проехать несколько раз по близлежащим улицам. Алексей уверенно взял с места. Сидевший рядом с ним немец, по-видимому шофер, внимательно наблюдал, как русский управляет грузовиком. Алексей даже взмок от напряжения — очень мешала рана на ноге. Когда он остановил машину напротив стоявшей па углу «комиссии» — молодого следователя, переводчика и двух солдат, — ему показалось, что он заметил на их лицах разочарование.
Алексея заставляли помногу раз отвечать на одни и те же вопросы. Старый, известный прием! Потом стоит сличить протоколы, и если арестованный что-то спутает, то его таким образом легко уличить во лжи. Сразу всплывают неувязки и просчеты. Тот, кто ведет допрос, вооружается ими и загоняет противника в угол.
И тогда запирательство бесполезно. Лучше всего признаться.
Но Алексей твердо повторял намертво заученные детали версии. Спасибо Фатееву, не давал ему передышки: «Ты должен забыть, кто ты. Вживайся в новую роль. Посмотри, как ходят шоферы. У них своя, отличная от других, походка. Чаще води машину…»
Это была тщательная репетиция, как перед выходом на сцену. Теперь Алексей, кажется, хорошо играл свою роль. Но и в слишком тщательной игре есть своя опасность. Об этом его тоже предупреждал Фатеев: «Знаешь, чем отличаются поддельные подписи на документах от настоящих? Они слишком скрупулезно воспроизводят оригинал. Между тем человек никогда дважды в точности не повторяет свою подпись».
Алексей чувствовал, что не дал своему противнику ни одного козыря. Но почему тогда его не оставят в покое?
