— А кто были эти осмотрительные и опытные советчики?
— Преподобные отцы из святой обители, что напротив нас. Если бы их благотворное влияние на простой народ не было парализовано богопротивной политикой трона, того возмутительного происшествия, конечно, не случилось бы. Уже ходили слухи, что император Иосиф вознамерился изгнать иезуитов из своего государства, и через несколько месяцев это произошло. Отец Иннокентий сразу возвестил нам, что наступает трудное, роковое время — и в самом деле, через два года после изгнания иезуитов вспыхнул крестьянский бунт{11}, ну, об этом я тебе не раз говорила. Едва мы оправились от страха — ведь эти деревенские разбойники готовы были поджечь Прагу со всех четырех концов, а нас ограбить и разорить, — как стали приходить наводящие ужас известия, будто подобные события разыгрались и во Франции, только еще во сто крат серьезнее, и если вовремя не остановить безбожников, заразится весь свет. Хоть бы господь не попустил! Хоть бы избавил мир от этой напасти, нас прежде всего! Ведь в нашей стране семя всякого мятежа прорастает с ужасной быстротой и дает весьма нежелательные всходы. Свидетельством тому, казалось бы, даже самые незначительные события. Моя мать не раз говорила, сколько понадобилось времени, чтобы благочестивое приветствие «Хвала Иисусу Христу», объявленное как единственное для всех еще в дни ее молодости, внедрялось в Чехии. И внедрялось оно здесь с большим трудом, в то время как мораване его приняли сразу.
Тяжелый вздох, исторгнутый пани Неповольной из-за печальной способности чешской земли принимать в свое лоно опасные семена, дающие затем буйные всходы, отозвался грустным сочувствием в груди Ксаверы.
— За то, что я послушно следовала всем советам и указаниям досточтимых отцов, мне была оказана высокая честь: я предложила трем членам братства воспользоваться до лучших времен моим гостеприимством, и это предложение было принято. Сейчас, к сожалению, остался только один из них — отец Иннокентий. Когда ты родилась, они тебя крестили и нарекли в честь патрона их опустевшей обители, в твердой надежде, что, прежде чем ты станешь взрослой, они вновь в нее возвратятся. И вот сейчас их чаяния близки к осуществлению.
— Ах, дорогая бабушка, как хорошо, что вы предоставили преследуемым отцам свой дом — дом, полный любви и уважения к ним! — воскликнула Ксавера, и глаза ее увлажнились. — Надо оставаться очень преданной идее, чтобы принять под свой кров тех, кого преследует сам император.
