«Западня!» – проворчал Пэдди.
«Скорее всего, они еще не подозревают, что мы – именно те, кого они ищут, – размышляла вслух Фэй. – Но они думают, что мы, возможно – какие-то сообщники или шпионы. Поэтому нас отпустили на поводке. Что ж, об этом придется беспокоиться позже. Другого шанса не предвидится».
Они приземлились на террасе. Царила абсолютная тишина. Перед ними открылся выходящий на террасу внутренний зал резиденции; в промежутках между колоннами можно было заметить роскошную мебель, которой славились шаулы – кресла всевозможных форм и размеров – а также стены, обитые узорчатым шелком персикового оттенка.
Здесь не было дверей, не было стекла – всего лишь пелена сжатого силовым полем воздуха, не допускавшая внутрь пыль и насекомых. Пелена эта разошлась перед их лицами, вызывая легкое ощущение прорыва – так, как если бы они проникли в мыльный пузырь.
Навстречу вышел мажордом; слегка поклонившись, он целый час водил их по помещениям виллы, отвечая на вопросы, но не предлагая никаких сведений добровольно. Он очевидно считал порученную ему обязанность унизительной. Пэдди и Фэй фотографировали то одно, то другое.
Больше всего их интересовала вторая терраса, с тыльной стороны резиденции. Защищенная зданием от многоцветного блеска кристаллов на стенах кратера, она была погружена в мягкий прохладный полусвет, проникавший с неба в промежуток между виллой и утесом. Сплошная стена утеса была выложена вдоль террасы кладкой пятнадцатиметровой высоты из полуметровых квадратных плит прозрачного кварца с золотистыми вкраплениями слюды.
И Пэдди, и Фэй тут же отыскали глазами третий справа квадрат во втором ряду снизу: вот она, прозрачная желтоватая плита, пестрящая миллионом микроскопических блесток!
Появилась служанка, объявившая, что ленч готов. Мажордом провел их к небольшому столу, уже накрытому блюдами с синтетическими фруктами, жареными грибками, дрожжевыми вафлями и хрустящими палочками пористой коричневой субстанции, вкусом напоминавшей мясо.
Пэдди находился в мрачном настроении. Дважды, взглянув на Фэй, он начинал было что-то говорить, но она предупреждающе хмурилась, и он сдерживался. Мажордом подал им легкое розовое вино, и они взяли бокалы с собой к балюстраде, окаймлявшей террасу. Там они облокотились на поручень балюстрады, любуясь каньоном.
Фэй произнесла, не шевеля губами: «Мне кажется, что каждое наше слово передают куда-то, где за столом в полном молчании сидят и слушают три или четыре шаула».
