— Нет… — промямлил Семенихин. — Не дошло.
— Так теперь имей в виду. Твоя жизнь на волоске висит. И будет висеть на волоске до завтрашнего дня.
— Почему до завтрашнего?..
— Потому что завтра я с Кирзачом покончу. Не без твоей помощи.
— Но если он у меня появится…
— Да, тебе хана. Вот и сделай так, чтобы он появился в твое отсутствие. Ключи от дома ему оставь, где-нибудь под крылечком, ну, так, чтобы он догадался — или, может, насчет ключей у вас с давних времен условлено? — жратвы ему оставь, то да се…
— Но вы ж… Вы ж не в моем доме его убьете? Мне потом…
— За это не волнуйся. Все, что от тебя требуется: записку ему чиркнуть. Мол, дорогой Кирзач, должен уехать на три дня, но, зная, что в любой момент ты объявиться можешь, оставляю тебе дом в полном порядке. Только сиди тихо, будто в доме никого нет, вокруг так и рыскают, тебя вынюхивают, меня уже два раза трясли, не знаю ли я чего. И добавь: если без меня уходить из района вздумаешь, то держись дороги от железнодорожного переезда к «Красному химику». Там милиция меньше всего проверяет, считая, что по этой дороге тебе нет никакого смысла уходить. Приблизительно так. Ну, своим языком изложишь, с такими деталями, чтобы Кирзач все съел.
— Понимаю… — протянул Семенихин.
— Может, понимаешь. А может, нет. В общем, катай записку и смывайся куда-нибудь подальше. Родственников навестить, или, там… Или оставайся. Так и быть, за государственный счет похороним.
— Шуточки у вас…
— Это не шуточки. Это, Семенихин, горькая правда жизни.
Разделавшись с Семенихиным, Высик направился в отделение.
Там его настиг звонок от полковника Переводова.
— Опять ушел Кирзач, — сообщил полковник. — Чудом от нас улизнул. Так что теперь держи ухо востро. Вдруг и впрямь в твоем районе нарисуется, счеты с тобой свести. Тем более, что завтра Марк Бернес…
— Знаю, — ответил Высик. — Меня другое интересует. Откуда Кирзач может знать, что именно завтра, двадцать пятого августа, Марк Бернес будет академика Петренко?
— Так об этом же в газетах писали, — сообщил полковник. — Месяца два-три назад. У Петренко юбилей приближается, шестьдесят лет. Вот он и рассказывал, в «Труде» и в «Комсомолке» это прошло, что в сам день рождения он хочет быть только на даче, среди ближайших друзей, а уж все официальные торжества, банкеты, прием в Кремле и получение ордена — это потом, в последующие дни. И сказал он эту фразу: «Может, и Марк Бернес подъедет…» Сам понимаешь, воры тоже газеты читают.
