Так вот, к вопросу, откуда у нас появлялся этот деликатес, ответ был прост. По договору с людьми, мы имели право убивать и поедать тех, кто преступил закон. Законопослушные граждане, молодёжь, дети и беременные женщины были неприкасаемые, но зато любой воришка и бездомный мог стать нашей добычей. Конечно, существовали свои нормы и правила, и это касалось и дележа добычи.
Знаю, ни один человек не любит осознавать, что он вовсе не царь природы и не находится на самой вершине пищевой цепочки. Ощущать себя добычей, неприятно никому. Возможно, это тянется у людей ещё с тех времён, когда они прятались в пещерах и боялись угодить на ужин саблезубому льву или медведю. Мне очень жаль, но я развею вашу иллюзию: с тех времён мало что изменилось, просто хищники стали другими. У каждого леса свои санитары. Так что можете морализировать на эту тему долго и безрезультатно, но пока человечество будет порождать свои отбросы, нам будет на кого охотиться. Вы же не осуждаете волков за то, что они убивают больных животных. Вы считаете это правильным и верным. Вот и мы делаем человечество здоровее и чище.
Получить мою долю добычи было просто. Внутренние органы не пользовались популярностью, так что сердце мне отдавали с лёгкостью. Мне вручали его в столовой, два раза в месяц, в специальном контейнере, иногда оно даже ещё билось. Кровь я могла получить там же, в любой день и в любых количествах.
Раньше я убивала примерно раз в месяц, каждый раз выходя на охоту только тогда, когда меня начинал терзать невыносимый голод, который я не могла ничем заглушить. А сейчас я получала свежее сердце два раза в месяц. В этом чувствовалась заботливая рука Дена. А когда я его поблагодарила за это, он отмахнулся:
— Всё равно, кроме тебя, на сердце больше никто не претендует. Чего зря пропадать продукту.
* * *
Моё первое дело, которое поручил мне Ден, было не сложнее, чем те, что я расследовала до этого. Скорее экзамен, а не настоящая работа. Похитили двух детей и сейчас требовали выкуп. У полиции никаких зацепок не было. Ни кто это сделал, ни где держали детей.
Я стояла на улице. На том самом месте, где похитили детей. Сейчас здесь уже ничего не напоминало об этом. Мимо проезжали машины и проходили люди. Обычная жизнь обычной улицы. Я закрыла глаза и сосредоточилась. Достигла нужной внутренней концентрации и только тогда снова открыла глаза. Окружающий меня мир предстал в новом свете. Я отсеяла то, что меня не интересовало, и стала рассматривать оставленные следы. Шаг на дорогу. Здесь ощущалось волнение и нетерпение. Похитители ждали долго, след был глубоким и чётким. А вот здесь, я снова шагнула на тротуар, ощущался детский страх и паника. Он словно клубок был брошен на землю, и от него вдаль тянулась тоненькая ниточка. Взять след, полдела, намного труднее, идти по нему и не потерять его.
