К утру мы оказались на дороге, ведущей к городу Цесис. Он стоял на обоих берегах реки Уяги, делая его перевалочным пунктом между местными сухопутными магистралями и речными перевозками. На одной из таких магистралей мы и оказались. Дорога была мощёная, и по ней в обе стороны катились повозки, ехали всадники и просто брели путники вроде нас.
В Цесисе мы собирались сесть на пароход или, на худой конец, воспользоваться услугами плотовщиков, которые часто брали на свои плоты пассажиров, у которых не хватало денег на пароход. Денег у нас было предостаточно, но и разбрасываться ими мы не собирались. Нам неважно, каким способом мы будем сплавляться по реке, главное, недолго задерживаться в городе.
Достигнув ближайшей деревеньки, уютно расположившейся между двух холмов, мы зашли в ближайшую харчевню. Я держал рот на замке, прикидываясь немым, а Ясу заказала нам еду. Устроившись в самом тёмном углу, мы принялись за принёсённую еду. Сильно мы не барствовали, чтобы не отличаться от других путников. Еда была пряной, но приятной. Я уже отвык от вкуса тёплой пищи. Вначале, сырая рыба, затем, копчёное мясо, всё это не сильно блистало разнообразием, тем более, если ешь это изо дня в день. Приятным разнообразием был только паек, прихваченный у сборщиков налогов. Здесь же было нечто дымящееся и излучающее приятный аромат. Свежий хлеб, может и немного грубоватый, но качественный. Мы, в наших городах, уже забыли, что такое деревенский хлеб. Наш хлеб наполовину состоит из каких-то наполнителей, разрыхлителей и консервантов. Здесь ничего этого и в помине не было. Хлеб был черный и плотный. Поев, мы купили пару хлебов с собой.
Возможно, кожаная одежда и хороша сама по себе, но носить её на голое тело, не очень приятно. У меня, из всего белья, имелись трусы, из странной материи. А всё бельё Ясу, если таковое на ней когда-либо и было, осталось в той куче тряпья под дубом. Этот пробел её гардероба я и собирался восполнить. Не нужно забывать, что хоть она и играет роль мальчика, но по-прежнему остаётся девочкой. Деревня была небольшая, но несколько магазинов, к услугам проезжающих, здесь имелось. Был здесь и магазин, предоставляющей все виды одежды, в том числе и бельё. Пошито оно было и не по последней Парижской моде, но, по крайней мере, было сделано качественно и из хорошего материала. Ясу надолго задержалась в этом раю для девушек, мне даже пришлось её немного одёрнуть, когда продавец отвернулся от нас, и напомнить, зачем мы сюда пришли. Восполнив недостающие части её гардероба и даже прикупив ей ночную пижаму, на которую она смотрела таким взглядом, что и не передать. Так смотрит ребёнок на вожделенную игрушку в витрине дорогого магазина. Смотрит и знает, что такого ему не достанется никогда, потому что это дорого, но в тоже время так прекрасно и желанно. Это его голубая мечта, такая же далёкая и недостижимая, как голубое небо. Мне это напомнило мою дочь, и я решил порадовать Ясу. Может быть, кто-нибудь порадует и мою дочь, если у него появится такая возможность, а в кармане будут лишние деньги. Стоила эта пижама дорого, и по меркам этого магазина, и даже по общим меркам, вообще. Продавец был несказанно рад, что, наконец, избавился от такого товара, на который уже, наверное, отчаялся найти покупателя. Нашёлся в его магазине и хороший небольшой кожаный рюкзачок взамен вещмешка, что был за спиной у Ясу. На радостях от того, что к нему зашли такие хорошие покупатели, он отдал его за полцены. Вещмешок отправился в ближайшую лавку барахольщика за пару мелких монет, а в новом — были бережно уложены: пижама, завёрнутая в непромокаемый пакет, личные вещи Ясу и немного припасов. Зашли мы и в лавку оружейника, подобрали простой, но хороший пояс с ножом для Ясу. Мне хотелось дать ей возможность, в случае опасности, постоять за себя.
