Проснулся я внезапно, будто и не спал. Тело колотила холодная дрожь и я только сейчас понял, что за время сна продрог до костей.
Совершенно случайно мне бросился в глаза растекшийся чернильный рисунок, от которого осталось лишь высохшее, вытянутое пятно. Другая часть красовалась на моей руке и лице. С досадой я скомкал испорченный портрет. Наверное, мне никогда не написать эту треклятую историю, не испытав настоящей тоски и одиночества…
– Эй, господин штудент, – раздался снаружи напуганный голос возницы.
Сладко потянувшись, я с неохотой выглянул из-под промокшей насквозь завесы повозки.
На улице была уже ночь. Дождь прекратился, и в воздухе ощущалась приятная свежесть. С интересом изучая окружающую местность, я пытался понять, где мы оказались: по обеим сторонам дороги возвышались низкие кряжистые деревья, охранявшие дремучие чащобы леса, а чуть впереди виднелся слегка покосившийся дорожный указатель.
Взглянув на небо, я ощутил легкое дуновение ветра и вздрогнул – яркая россыпь звезд, словно холодные и бессердечные правители, равнодушно взирали на нас с недосягаемой высоты.
– Дальше не стоит ехать ночью, – наставительно пробурчал возница.
– И в чем же причина? – искренне удивился я.
– Молчаливый погост – дурное место. Ночью как хошь, а ни за что не поеду, – отрывисто проговорил извозчик и тут же затих.
Внимательно вглядевшись в темноту, я попытался различить среди дорожного сумрака покосившиеся кресты и склепы.
– Дурное место говорю вам, господин штудент. Я не в жизнь не поеду, – произнес возница слегка побледнев.
– А в объезд? – осторожно предложил я.
– Некуда здесь объезжать. Везде эти могилы. И болоты! Куды не плюнь. Богом клянусь, дурное место. Знал бы, что днем не успеем проскочить, ни в жизть не поехал бы!
Отчего-то мне стало не по себе. Слишком уж убедительно говорил извозчик, и с каждым сказанным им словом, где-то внутри росло непреодолимое желание забраться обратно в повозку и с головой накрыться теплыми одеялами.
В ночи раздалось тревожное уханье филина, и я ощутил, как екнуло сердце, и по спине пробежал тревожный холодок.
Костер тихо потрескивал свежими еловыми ветками, а мне все никак не удавалось хорошенько согреться. Наверное, так и заведено, что одни могут годами скитаться по лесам и чащобам в поисках приключений, а другим – суждено читать об их подвигах и мирно попивать чай, сидя у теплого домашнего камина.
Видимо поэтому, столкнувшись с небольшими дорожными неприятностями, я навсегда уверовал, что никогда мне не стать храбрым и отважным странником, смело смотрящим в глаза любой повстречавшейся на пути опасности.
