Загудела Туманная Сирена.
Чудовище ответило.
Я всё это видел, я представил себе, каково это – миллион лет ждать в одиночестве, чтобы вернулся кто-то, кто не вернётся никогда. Провести миллион лет вдали от мира на дне моря, постепенно лишаясь рассудка, в то время как небеса очистились от летающих рептилий, на континентах пересохли болота, ленивцы и саблезубые твари пережили лучшие дни и потонули в смоляных ямах, и повсюду забегали люди, точно белые муравьи по холмам.
Загудела Туманная Сирена.
– В прошлом году, – рассказывал Макданн, – это существо плавало кругами и кругами, кругами и кругами всю ночь напролёт. Этак озадаченно, я бы сказал; приближаться не приближалось. Может, испугалось. А то и разозлилось малость – немудрено, проделав этакий путь! Но на следующий день туман внезапно развеялся, вышло солнце, небо синело как на картине. И чудовище уплыло прочь от жары и безмолвия и назад уже не вернулось. Наверное, размышляло обо всём об этом целый год, обдумывало дело со всех сторон.
Теперь от гостя нас отделяли какие-нибудь сто ярдов; динозавр и Туманная Сирена перекликались друг с другом. В луче света глаза чудовища блестели огнём и льдом, огнём и льдом.
– Вот она, жизнь, – покачал головой Макданн. – Кто-то всегда ждёт кого-то, кто домой так и не вернётся. Кто-то всегда любит сильнее, чем любят его. И рано или поздно тебе захочется уничтожить то, что любишь, чтобы не страдать больше.
Чудище неслось прямиком на маяк.
Гудела Туманная Сирена.
– Посмотрим, что будет, – предложил Макданн.
И отключил Туманную Сирену.
Повисло напряжённое безмолвие. Мы слышали, как колотятся наши сердца в застеклённом отсеке башни, слышали, как медленно проворачивается хорошо смазанный прожектор.
Чудище застыло на месте. Гигантские глаза-фонари заморгали. Пасть распахнулась. Он вроде как зарокотал подобно вулкану. Судорожно подёргал головой, словно выискивая звуки, канувшие в туман. Уставился на маяк. Зарокотал снова. И тут зрачки его вспыхнули. Динозавр поднялся на дыбы, замолотил лапами по воде и кинулся на башню. В глазах его плескались ярость и мука.
– Макданн! – заорал я. – Врубай сирену!
Макданн завозился с переключателем. Но не успел он повернуть рубильник, как чудище уже воздвиглось над нами. Я едва успел рассмотреть гигантские лапы и перепонки ороговевшей кожи, поблёскивающие между пальцеобразных отростков, царапающих башню. Гигантский правый глаз на страдальческой морде замерцал передо мною как котёл, в который я, того гляди, провалюсь с отчаянным воплем. Башня содрогнулась. Туманная Сирена взвыла; взвыл и монстр. Он обхватил башню и захрупал стеклом; на нас посыпались осколки.
