Но когда она вернулась домой и черные Нонкины пророчества воплотились в самых мрачных картинках быта, Соня забыла о бане. Помнила только о коварной судьбе. Что может быть чернее черного? Что может быть хуже рассказов о житейских бесчинствах Жорика? Только созерцание результатов. Грязная посуда везде: в раковине, на столах и подоконнике, огрызки от килограмма яблок повсюду, опустошенные упаковки от шоколада и лапши быстрого приготовления. Процесс творчества у Жорика явно сопровождался приступом булимии. Соня выкладывает из сумки продукты и привычно спрашивает:
— Ты ел?
— Перекусил.
Перекусил он! Он даже не заметил, что у нее на голове. А как этого можно не заметить? Жора хватает пластиковую упаковку подтаявшего мороженого и, открыв крышку, хлебает столовой ложкой мутную жижицу. У Жоры проблема. Он не может найти артиста на главную роль в своем новом фильме «Апофеоз старости». Основная проблема в том, что денег у него хватает только на то, чтобы заплатить курьеру, а пригласить он хочет только Мэтта Даймона. Его продюсер Алла Буркова настаивает на отечественном молодом ассортименте, и Жора вынужден ходить на пробы.
— Я бы театральные институты закрыл года на четыре. Я вообще не понимаю, кого там учат. Никто вообще ничего не умеет. На площадке никто ничего не понимает. Лучше бы они лес шли грузить. Пол-Питера дармоедов.
— Ты ел? — снова спрашивает Соня. Другого способа остановить поток Жориковой словоохотливости нет.
— Конечно, ел. Тебя же не дождешься, пока ты приготовишь. Что приготовил, то и съел. Ни театральной школы, ни киношколы. Нет, нет! Всем правят такие уроды, как Алла Буркова. Откуда они все повылезали?
— Мне кто-нибудь звонил?
— Тебе постоянно звонят какие-то дебилы. Я уже не подхожу к телефону. Я что тебе, секретарь?
— Колбасы не осталось?
— Нормальные женщины заходят после работы в магазин.
— А я, по-твоему, что делаю?
— Какая у тебя работа? Ну, какая? Ты очень плохой организатор, милочка.
— Я тебе не милочка. Пойду позвоню Лере.
— Иди, еврейская мать.
Но и Лерка не обрадовала сегодня. Она была очень способная девочка, поэтому, как у любого человека с талантами, у нее были небольшие отклонения от нормы.
— Мам, а когда мне можно будет трахаться?
— Что?
— Ты что, слова такого не знаешь?
— Валерия! Откуда такой жаргон?
— Ну, хорошо. Поставлю вопрос по-другому. Когда я смогу жить половой жизнью?
— Никогда!
— Мама! Я серьезно тебя спрашиваю.
— А я серьезно тебе отвечаю. Никогда. Пока ты не сможешь покупать себе презервативы.
