Из нее вылез, согнувшись, немецкий офицер с витыми погонами на шинели и в высокой фуражке. Хлопнув дверцей, он направился не спеша прямо навстречу Булахову. Либо уверен был, что тут свои, либо слабоват глазами — он не замечал человека, прислонившегося к толстому дереву.
А Булахов видел не только его. Он видел, что шофер склонил голову на руки, сжимающие руль, и больше в машине — никого.
Он без лишних движений опустил бинокль, который повис на ремешке, и расстегнул кобуру, вынул пистолет, не собираясь пока стрелять: немецкий офицер окажется в безвыходном положении, поднимет руки, и встреча кончится мирно. Булахов сказал тихо, чтобы слышал только офицер:
— Хендэ хох!
Словно ударившись о что-то головой, немец вздрогнул, остановился. Булахов успел заметить, что он не молод, судя по погонам, кажется, полковник, у него дряблые щеки, почти седые брови, и что он сильно испугался — острый кадык судорожно дернулся вверх, нижняя губа отвалилась, обнажив редкие зубы. Он не поднимал рук, Булахов повторил команду, чуть возвысив голос.
Немецкий офицер торопливо схватился за кобуру пистолета, забыв о перчатке на руке — пальцы не смогли отстегнуть кнопку. Он сдернул перчатку, чтобы достать свой вальтер.
Противников разделяло малое расстояние — тут не промахнешься. Они были очень разные. Тридцатилетний советский полковник, высокий, кавалерийской выправки. Немецкий офицер старше годами, чуть горбился, но высокая фуражка с блестящим козырьком придавала ему вид бравый. Он еще не успел дернуть затвор вальтера, поставить на боевой взвод или сдвинуть предохранитель, и у Булахова была в запасе лишняя секунда. Возможно, немец одумается, бросит оружие? Ведь это не стычка на поле боя. Нет, он хочет сразиться один на один.
«Давай, фриц! — Булахова охватил тот молодой задор, когда забывается о смертельной опасности и все тело пружинисто сжимается, готовясь к удару. Но и распалившийся, он сохранял внешне спокойствие, и голова оставалась светлой. — У тебя пистолет, и у меня пистолет. Согласен даже устроить кулачный бой. Но только не хитрить—не на того наскочил. Ты готов насмерть драться? Давай! Лишь бы Николка не помешал».
Но Николка не мог быстро вернуться. И ничто не могло помешать поединку гвардии полковника Героя Советского Союза Булахову с немецким полковником кавалером рыцарского креста Рюдером, поединку случайному, но неизбежному.
Холодная капля упала с дерева за воротник, прямо на шею. Булахов уже не думал ни о чем, и времени на то не было. Он стерег каждое движение немецкого офицера. Оберст не решался стрелять навскидку. Он воровски, незаметно поднимал пистолет, прижимая его к боку. Нечто похожее на страдальческую улыбку наползало на его лицо. Он успел поднять вальтер на уровень груди и опоздал на какую-то долю секунды.
