Жил старик со своей старухой
У самого Балтишен меер.
Они жили в ветхой эрдхютте
Ровно драйсиг лет унд драй ярэ.
Старик, дер альте, был Эрих,
Старуха, ди альте, вар Клара.
Дер альте — железнодорожник —
Ходил все от стрелки к стрелке,
И еще ловил он им меере
Ин фрайен цайтен офт рыбу.
Ди альте Клара шпанн пряжу
Унд вар стариком недовольна:
«Ду, думмкопф, ты, простофиля.
Записался бы ты в гитлербанде,
Филляйхт, дали б должность получше,
И имели бы мы филь райхтум».
Сказка была длинной. Колчин декламировал неторопливо, иные места нараспев, и при этом поглядывал на неподвижно сидевшего обер-лейтенанта: догадывается ли он, о ком идет речь?
Старуха Клара была сварливой и жадной, как и ее предшественница в сказке. Увидев у Эриха «цайхен нагрудный», Клара заворчала: «Пользы нет от значка-жестянки, хоть бы взял ты фон им корыто, наше совсем ист капут, фердорбен». Но она ошиблась. Нацепив фашистский значок, Эрих быстро пошел в гору, а Кларе приходилось пока что возиться в кухне да сидеть за пряжей, и она сердилась на старика: «Альтер кауц, — кричит, — старый дурень! Надоело мне пряжу шпиннен». И понятно, ей хотелось стать богатой дворянкой.
Эрих оказался совсем не таким, как тот бескорыстный старичок в сказке о рыбаке и рыбке. Эрих кланялся не золотой рыбке, а зубастой акуле и служил ей верно. И добился «зер гроссен чина», стал не просто дворянином, а герцогом и, по велению акулы, всесильным властелином на своей земле и соседней земле Польши.
Тут Колчин остановился перед Майселем, испытующе посмотрел ему в глаза, словно спрашивая: «Вам правится, господин обер-лейтенант?» — и досказал, что же произошло с Эрихом:
Стал регирсн он, править, ин Полей,
Но Руссланд была богаче.
«Вот ин Москау сесть бы на троне —
Данн Руссланд сдавлю всю за горло».
Разошелся дер альте, забывшись.
Почернело тут синее меер,
Фон Москау ураган поднялся,
Отшвырнул он цурюк ден альтен —
Бад о берег! Дер альте очнулся,
Шаут эр: видит — та же эрдхютте,
На пороге зитцт его старуха,
А перед нею капуттес корыто.
Майсель слушал молча, иногда сдвигал брови. Под конец скупая улыбка пробежала по его длинным щекам.
— То есть Эрих Кох и его фрау Клара. Я в лагере слышать… «Капуттес корыто…» — ха-ха!
— Кто вам рассказывал?
— Девушка. Русская девушка.
«Это хорошо, — подумал Колчин. — Значит, ты не видел меня на клубной сцене в лагере. Именно в том лагере я находился, переодетый в немецкую форму, и наша переводчица читала эту же сказку — отлично помню. Но теперь не осталось сомнения: я знаю тебя, обер-лейтенант Майсель».
