Сверхзадачей поступления на истфил университета и было желание понять смысл процессов, происходящих в советском обществе, а кем я буду по профессии после окончания университета – вопрос второстепенный.
Как медалисту, мне было достаточно сдать на «отлично» профилирующий предмет – историю, которую, как мне казалось, я знал хорошо. Конкурс на историческое отделение был 9 человек на место, но об этом я узнал позднее. Каких-либо знакомств в университете, тем более «связей», у меня не было. А если бы и были, то, конечно, мне и в голову не пришло бы ими воспользоваться.
На экзамен в главный корпус университета я приехал довольно поздно: учил до упора обществоведение, вопросов по которому в билетах вовсе не оказалось. Перед дверью аудитории, в которой шел экзамен, мне рассказали, что нашу группу принимает настоящий «зверь»: уже 11 «неудов», три четверки, одна оценка «отлично», а троек «зверь» совсем не ставит. Очень неприятно было это услышать. Но, войдя в аудиторию и взяв билет, я успокоился: все знаю. А невразумительные ответы других абитуриентов еще больше успокаивали. В.В. Пугачев – а это был он – показался мне едва ли не сухим пергаментным старцем (ему было тогда всего 42 года). Сидел он в окружении аспирантов, среди которых я помню В. Сперанского и Н. Байдакову. Я попросился отвечать без подготовки.
– Что, легкий билет?
– Да, скучноватый.
– Что ж, – с недобрым блеском глаз, – От вас зависит сделать его интересным.
Далее последовало «избиение младенца». Все, что я отвечал по билету, оказывалось не то, не так, все мои аргументы отвергались или даже не дослушивались. Я сбился и впал в отчаяние – выходило, проваливаюсь с треском! А меня ведь даже оценка «хорошо» не устраивала. «Зверь» начал задавать дополнительные вопросы, ответов на часть из которых не содержалось тогда ни в одной школьной программе:
– Что вы знаете о призвании варягов? Кто такой Ежов? Что вы слышали о «процессе врачей»?
Я отвечал, и постепенно мое отчаяние прошло. Я разозлился. Да и терять-то было нечего. Возразил раз, возразил два. Иронически отозвался об историках, пишущих учебники, по которым нельзя сдавать вступительные экзамены, сказал что-то критическое в адрес визави. В ответ мне было сказано, что еще при Петре I вышла книга об этикете «Юности честное зерцало» и мне следовало бы знать, как нужно вежливо разговаривать со старшими. Но меня уже «несло», я уязвлен был до глубины души – я не знаю историю! Разговор шел на повышенных тонах, мы почти кричали друг на друга. Кто-то из аспиранток взял меня за руку: «Успокойтесь, все хорошо!». Пугачев подвинул к себе экзаменационный лист и размашисто поставил оценку…
