«Здорово видеть тебя» — говорит Кэл, его теплые золотистые глаза исследуют меня. Я ощущаю себя неопределенно, заторможено. Часть меня знает, что делать, как справиться с этой ситуацией, но большинство моих чувств как будто просто замерли в ожидании, что произойдет.
«Я так скучал по тебе, Морган,» — сказал он искренне. — «Ты для меня очень особенная. Вместе, ты и я, мы можем делать удивительные вещи.»
Борясь со своим онемевшим языком, я ухитряюсь произнести: «Сомневаюсь».
«Нет, нет, это правда». Кэл берет мою руку и встает, потянув меня за собой. Сон ли это и я могу использовать свои защитные от сна навыки? Или это реальность? Я не могу сказать, и кажется так тяжело думать об этом, сконцентрироваться. Кэл идет рядом, и сейчас мы на красивом круглом лугу, усеянном дикими цветами. Моя кожа ощущает солнечное тепло; я слышу успокаивающий пчелиный гул, распространяющийся от цветка к цветку. Дует ветер, свежий и прохладный, и в этот момент всё кажется идеальным. Но когда я смотрю вперед, то вижу Кэла, держащего меня за руку, а не Хантера. Я отступаю и нахмуриваюсь. «Нет», — говорю я.
Кэл оборачивается, озадаченный: «Это почти здесь, еще чуть-чуть. Недалеко. Я приготовил пикник».
Какая-то маленькая часть моего мозга вспоминает мой пикник с Хантером под деревьями, ту любовь, которую я испытывала, как близко была к нему. «Я не хочу идти», — сказала я, мои голые ноги остановились на холодной зеленой траве.
Странно, Кэл не злится и не расстраивается. Сочувственно он подходит ко мне и нежно убирает волосы с моего лица. «Я понимаю», — говорит он, — «Но всё будет хорошо. Это уже почти совсем-совсем рядом».
Необъяснимо, я снова начинаю идти, позволяя ему вести меня через это блаженное место. Неужели это и есть царство мертвых? О, Богиня, я умираю? По какой-то причине эта мысль воспринимается мной настолько забавной, что я смеюсь, чувствуя прохладный ветерок на своем лице. Я не могу умереть — у меня выпускные экзамены через две недели! От этого я смеюсь еще сильнее, а Кэл оборачивается и улыбается мне.
Я смотрю вокруг, всё еще ведомая за руку, как ребенок. Позади меня темная череда деревьев, их листва мягко колышется. Мы идем вниз по легкому склону, и я слышу колеблющийся, журчащий ручеек. Мысль о том, чтобы войти в прохладный поток воды голыми ногами, кажется замечательной, и я иду. Это должно быть близко.
«Здесь», — говорит Кэл. Он останавливается и гордо показывает вперед. Я смотрю туда и не вижу бурлящего ручейка, однако замечаю кровать Кэла. Она стоит прямо передо мной: прекрасная, темная кровать на четырех ножках с москитным пологом. Раньше, когда я впервые увидела ее, я думала, что это самая романтическая кровать, которую я когда-либо видела. В тот же момент в уме возникает вспышка кровати Хантера: его матрац и матрасная пружина на полу в его комнате, его бесподобные простыни, его изношенное одеяло…
