Но которому звонить? Пенелопа сидела в своем кресле и раздумывала. Вообще-то, надо бы позвонить Нэнси, она старшая и считает, что несет всю ответственность за мать. Но Нэнси придет в ужас, всполошится, набросится с упреками. И Пенелопа решила, что еще не настолько хорошо себя чувствует, чтобы разговаривать с Нэнси.
Тогда Ноэль? Может быть, ему следует оказать предпочтение как единственному мужчине в семье? Но мысль о том, чтобы обратиться за помощью или советом к Ноэлю, была смехотворна. Пенелопа даже улыбнулась. «Ноэль, я вышла из больницы под расписку и нахожусь дома». На это сообщение он, вероятнее всего, отзовется односложно: «Да?»
И она поступила так, как с самого начала знала, что поступит. Сняла трубку и набрала лондонский рабочий номер Оливии.
— «Ве-не-ра», — пропела телефонистка название журнала.
— Не могли бы вы соединить меня с Оливией Килинг?
— Ми-ну-точку.
Пенелопа ждала.
— Секретарь мисс Килинг слушает.
Дозвониться на работу Оливии почти так же трудно, как к президенту Соединенных Штатов.
— Можно мне поговорить с мисс Килинг?
— К сожалению, мисс Килинг сейчас на совещании.
— За круглым столом у директора или у себя в офисе?
— У себя в офисе… — В голосе секретарши слышалось вполне естественное замешательство. — Но у нее посетители.
— Тогда, будьте добры, прервите ее. Это ее мать, у меня срочное дело.
— А… подождать никак нельзя?
— Ни минуты, — твердо ответила Пенелопа. — Я ее долго не задержу.
— Ну, хорошо.
Опять ожидание. Наконец голос Оливии:
— Мамочка?
— Прости, что оторвала тебя.
— Мамочка, что-то случилось?
— Нет, все в порядке.
— Слава тебе господи! Ты из больницы говоришь?
— Нет, из дому.
— Из дому? Когда ты успела очутиться дома?
— Сегодня, примерно в половине третьего.
— Но ведь тебя собирались продержать там по крайней мере неделю!
— Да, собирались. Но я так соскучилась и устала, ночью глаз не сомкнула, а напротив меня лежала старушка, она не закрывала рта, все время говорила, говорила, вернее, бредила, бедняжка. Ну, я и сказала доктору, что не выдержу больше ни секунды, собрала свои пожитки и уехала.
— Вышла под расписку, — сокрушенно, но без тени удивления произнесла Оливия.
— Именно так. Я чувствую себя совершенно нормально. Взяла хорошее такси с очень милым водителем, и он привез меня домой.
— А доктор разве не возражал?
— Громогласно! Но воспрепятствовать мне не мог.
— Ну, мамочка, — в голосе Оливии был сдавленный смех, — безобразница ты. Я собиралась на этот уик-энд приехать к тебе в больницу. Знаешь, привезти фунт винограду и самой же все съесть.
