– Клинт, она работала на ГИДРУ.
– Именно. В прошлом.
– Ты правда думаешь, что ей можно доверять?
– Забавно, она про тебя спрашивала то же самое. – Клинт повертел в руках ножку птички, высматривая, где бы укусить. – Что бы Джессика ни делала, я знаю, что она никогда не предаст своих друзей.
Глянув вверх, он проговорил:
– Ты сказала Некре, что ты чудовище.
– Не меняй тему.
– Я тоже делал то, чем сейчас не горжусь. Это не значит, что я чудовище.
– Клинт, без обид, но что такого ты мог сделать? По сравнению со мной, ты мальчик из церковного хора.
Клинт посмотрел на нее. Даже без макияжа и со спутанными волосами она выглядела чувственной, необычной, опасной.
– Мы сравниваем, сколько заповедей нарушили? За последние сутки я поминал Господа всуе раз пятьдесят. Не был в церкви с похорон родителей, а поскольку папа был вонючим пьяницей, а у мамы не хватило смелости сказать, что ему нельзя за руль, я не слишком уважаю их память. А чтобы ты не думала, что я давлю на жалость, расскажу про своего брата. Он жил так же, как и я, но пошел в армию, а потом в ФБР. А я лгал, крал и желал чужого с тех пор, как научился говорить.
– Ого. Ты меня убедил. Настоящий злодей, – сообщила она голосом, ровным, как равнины Айовы.
Клинт вздохнул, а потом подумал и добавил:
– Я убивал.
– Тебе приходилось убивать. Это другое дело.
– Я знаю английский и сказал то, что есть, Ната.
Они смотрели друг на друга сквозь сгущающиеся тени. Когда Наташа вновь заговорила, она задала не тот вопрос, которого он ожидал. Вместо этого она мягким шепотом спросила:
– Как ты лгал, Клинт?
Он задумался и вдруг вспомнил: «Тебя ведь не учили искусству обольщения, да?» Она спросила как умудренная опытом, немного даже свысока. Уж ему-то точно не стоило вестись на этот трюк из арсенала Маты Хари[1]. Назвать это можно как угодно, но если пытаешься запудрить мозги при помощи своего тела, изнашиваешь душу.
– Я обманывал своим телом, если ты об этом.
Она совсем не женственно фыркнула от смеха:
– Брось. Я не говорю о какой-нибудь постыдной подростковой возне, когда час или два притворяешься, что влюблен.
– Я тоже.
Она подняла брови:
– ЩИТ и такое поручает своим агентам?
– Нет. По крайней мере, я такого не слышал. – Он подумал, как легко было бы об этом говорить, если бы он сначала выпил. Клинт привык бывать в опасных местах, но сейчас они ступали на территорию эмоций, которую он обнес колючей проволокой много лет назад. Он никогда не говорил об этом ни с кем, ни с врачами, ни с социальными работниками, ни даже с Жаком Дюкеном, который подобрал его на улице и взял в «Цирк странствующих чудес» Карсона.
