Нокаут | страница 4
Шурик проводил их взглядом и посмотрел на четвертого члена делегации — тяжеловеса Зигмунда Калныньша, который сидел беспечно на лавочке и листал журнал. Словно его и не касается, что Вена не принимает. Воображает Зигмунд, а между прочим, тоже летит впервые. Известный пижон, проборчик по линеечке навел, физиономия как у актера Тихонова, словно на ринге его не бьют, а массаж делают. Когда он работает, девочки в зале умирают от восхищения. Ему бы, Шурику, такой талант, он бы тоже…
Он потрогал нос и брови.
Самого Шурика зачем везут? На Европе осрамишься, как домой показываться?
Сажин что-то сказал Роберту и подошел к Шурику.
— Волнуешься?
Шурик пожал плечами и покосился на самолеты.
— В первый раз за границу. Вдруг отменят?
Сажин потерся подбородком о плечо.
— Всякое бывает.
— Вы часто так шутите?
— Нет.
— Потому и не получается. Во всем нужна тренировка, Михаил Петрович.
— А ты серьезный, — Сажин откинул со лба седой чуб.
— Миша, мы полетим или нет? — спросил, подходя, Роберт Кудашвили. — Волнуешься, жеребенок? — Он хлопнул широкими ладонями Шурика по плечам, и у того заныла поясница. — Все образуется, ты будешь выступать…
— А вы волнуетесь? — перебил Роберта Шурик. — Говорят, вы прибавили семь килограмм, опять же возраст. — Он понимал, что надо замолчать, но не мог. К тому же Роберт подошел вплотную, и Шурик чуть ли не упирался носом в пуговицу на его плаще. А это было особенно унизительно. Он поднял голову, увидел топорщащиеся рыжие усы и круглые синие глаза грузина и переспросил:
— Так вы волнуетесь?
Роберт причмокнул, обнажив белые крупные зубы, и повернулся к Сажину.
— Знаешь, Миша, жеребята перед первым стартом кусаются, — он обнял Сажина и повел вдоль барьера, — как волки, кусаются. Честное слово…
— Шурик, кто твой любимый художник? — спросил Зигмунд Калныньш. Он подошел во время разговора и сейчас стоял рядом, разглядывая репродукцию в «Огоньке».
— Ты нарочно так туго подпоясываешь плащ, чтобы все видели, какие у тебя широкие плечи? — огрызнулся Шурик.
— А тебе не нравится? — Зигмунд перестал разглядывать «Огонек» и серьезно посмотрел на товарища. — Это некрасиво? — Он расслабил пояс. — Так лучше?
Подошли Роберт и Сажин.
— Анохин неплох, — сказал Кудашвили, продолжая, видимо, ранее начатый разговор.
— Ты лучше, — ответил Сажин. — Уверен.
— Спасибо, друг, — буркнул Кудашвили.
— Я по дружбе в команду не беру, — сказал Сажин и снял с плеча руку.
Роберт повернулся к Шурику и сказал: