– Мы с девицами тоже решили, что на Веру мог напасть только кто-то из родилки. Я бы даже сказала – из нашей палаты, потому что в той части коридора только мы, туалет, бельевая и три вип-бокса. Два пустых, в третьем – мадам после кесарева, ещё не встаёт. А "бюджетные" роженицы лежат за холлом с лифтами и сестринским постом. Ночью мимо поста незаметно не прошмыгнёшь. Сестру и врача я бы исключила, у них есть менее рискованные способы прикончить пациентку-гипертоника. А наши… Понимаешь, это выглядит бессмысленно. Вера из Питера, в Нелидово впервые приехала вчера, сюда её привезли прямо с вокзала. Никто из нас с ней не знаком, во всяком случае, она никого не узнала. А задушить незнакомую женщину способен разве что маньяк. Ты слышала когда-нибудь о маньячках-душительницах?
– Не слышала, но это не значит, что их не существует. И потом, ты не права. Я тебе сходу придумаю с пяток мотивов для убийства незнакомой женщины. Незнакомка может оказаться свидетелем, шантажисткой, наследницей, соперницей… Ты, кстати, в курсе, что Вера приехала к мужу, который работает в Нелидово уже полгода?
– Намекаешь, что полгода воздержания для мужика – непосильное испытание? – Маша хмыкнула. – Ну, если злодейка – его любовница, тебе, считай, повезло. Нелидово – не Питер, тут греховную связь от людей не спрячешь. Но даже если им удалось невозможное, остаётся ребёнок. Вряд ли она стала бы душить жену любовника, если бы нагуляла бэби от кого-то ещё, верно? А результаты теста на отцовство нынче стопроцентные… Полгода, говоришь? Мы с Риммой не подходим, у нас срок больше. Зинаида? Ну, если только мужика припёрло сразу по прибытии в Нелидово: у Зинки шестой месяц. Остаются Алия и Кристина. Не, Галь, не катит твоя версия, не годятся они в убийцы.
– Почему?
– Алия – трепетная газель осьмнадцати годов, мусульманка, выросшая где-то там, в горах Кавказа. Муж – то ли абхазец, то ли аварец – привёз её год назад и одну за порог, по-моему, вообще не выпускал. Кристина – помесь тургеневской барыши и заполошной курицы. Преподаёт литературу в местном колледже, жалуется на бездуховность нынешней молодёжи и панически боится потерять ребёнка. Ей тридцать шесть, первая беременность, сама понимаешь… Когда я сдуру ляпнула, что в Европе беременность до двенадцати недель не сохраняют, считают выкидыши на ранних сроках нормальным естественным отбором, она прорыдала полночи. Её как раз на двенадцатой неделе положили. И лежит она, кстати, не вставая. Только в туалет.
