— Ты мне не поверил?
— Ты о чем?
— О мальчике. О соседе.
— Поверил.
— Ну и дурак.
Антон закрыл глаза. И умер.
Шесть трупов догорали в нескольких метрах поодаль. У Антона вновь зазвонил телефон в кармане. Сергей достал его, нажал прием и услышал:
— «Коридор» закрывается через пять минут. Где вы?
— Простите, мы не успеваем, — сказал Сергей и бросил было трубку, но через секунду вновь поднял ее, нашел номер Книжника и сам позвонил.
— Да, Антон. Слушаю, — голос Книжника звучал немного раздраженно, словно его оторвали от чего-то важного. — Антон, Антон… Я не слышу ничего…
Сергей кинул трубку на тело Антона, повернулся, побрел к амбару, встал на колоду перед воротами и снял камеру. Она продолжала работать. Он достал из нее флэшку, положил ее в карман, а камеру бросил на землю. Вернулся к телу Антона, поднял валявшуюся рядом зажигалку, облил его оставшимся в канистре бензином и поджег труп. Потом подошел к «Лэнд Крузеру», вылил остатки бензина на переднее водительское сиденье, кинул в салон зажженную зажигалку и, не оглядываясь, побрел к грузовику. Остановился, вытащил свой телефон, вернулся к машине и бросил его на горящее сиденье…
Лос-Анджелес. Июль
Чтобы отвлечься от воспоминаний, нахлынувших на него, словно из фильма о чьей-то чужой, нездешней жизни, Алехин включил телевизор, долистал до новостей. В верхнем углу экрана появилась надпись UKRAINE. В правом — МА-71 LONDON — BANGKOK. На экране между этими двумя надписями посреди какого-то мутного пейзажа поднимался черный столб дыма…
Донецкая область. Июль
В Первомайском «установку» закатили на трейлер. Накрыли брезентом, как могли. Поверх брезента — камуфляжем. Рыча и заливая окрестности черным, жирным дымом, добавляющим цвет дегтя в серую палитру облака пыли, трейлер по главной дороге степенно и сурово отправился в обратный путь. На родину. Двести кэмэ до Ростова, где установку перегрузят на поезд и отправят эшелоном до Курска.
Расчет расположился на лавочках у здания почты в ожидании Михалыча, прапорщика Грязнова, который и должен был с минуты на минуту забрать их и проследовать назад тем же маршрутом. Броники, автоматы, рация — все это поехало в машине охраны и сопровождения вместе с тягачом. Зенитчики оставили себе только табельное оружие — «пээмы».
Жара, мухи, бессонница, тлетворно приторный запах дизеля, пропитавший за сутки все тело до косточек. Солнце, как доменная печь. Все руки пообжигали о броню. К чему ни прикоснешься, хоть ссы на пальцы — а то волдырь вскочит. А в поле, пока ждали пуска, и вода кончилась. По дороге до Первомайского — ни одной реки, прудика или хотя бы лужи.
