Информация была лишней. По состоянию его комнаты это и так было видно лучше некуда.
− Вот только где это было… − добавил оракул, жалобно обозревая плоды своих литературных трудов.
Легко понять, что последовали раскопки. В них деятельно участвовали Данила и я.
− Посмотрите на том стуле, − просил он, указывая стул, − если увидите какие-нибудь обрывочки – скажите… Если попадется про Третью Атомную – отгребите в сторонку…
Алхимик в поисках не участвовал. Он сидел в кресле и барабанил по подлокотнику пальцами, показывая, что его терпение вот-вот закончится. Глаза ни на секунду не оставались неподвижными, оглядывая комнату. Несколько раз, когда звучал мой возглас «Ой, тут что-то обрывками!» − Веслав порывался вскочить, но тревога каждый раз оказывалась ложной.
− Ага! – прохрипел Данила, выныривая из-под шкафа и помахивая какими-то кусочками бумаги. – Ну вот, я же говорил. На, держи.
Веслав выхватил из его рук обрывки, прошел к столу и разложил все под лампой. Я встала на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо.
Рвал поэт удачно. Кое-где попадались целые строки, где-то они были порваны пополам, но их легко можно было восстановить. В целом, то, что лежало перед нами, представляло примерно такую мешанину:
Коль ляжет на весы твой мир –
Но явит лик Чума Миров.
Бескрылый – крылья обретет.
Убийство, что миры страшит –
И цвет, убийственный для них.
Из света – мрак, из мрака – свет
Сшибется с черным миром рать.
Понятен Пятерых пр
Неверье выход породит.
Одна судьба на пятерых
Арена боя ждет шута,
Сонм четырех клинков свершит.
Кровавый камень – ей покров,
А смерть вернуть поможет жизнь.
Разбит искрящийся клинок,
Ищи чудесный эликсир.
Не раз откроются Врата,
Венец кровавый даст ответ.
Отнимет сердце жизни высь,
Табу завесу тьмы сметет.
Коль шестерых ужасен вид -
За смертью – смерть у дамских ног,
Им счет неполный – дважды пять.
И с моей точки зрения это было полным бредом. Ну, правда, бесталанность изложения тянула на «Оскар», а выспренний стиль и вовсе заслуживал отдельных аплодисментов. А вот Веслава прорицание заинтересовало: он быстро сгреб обрывки со стола и сунул в карман. Потом повернулся к оракулу.
− Ладно, прощаемся.
− Что – уже… - вяло начал Данила.
− Я – да. Она – как хочет. Не исключаю, что захочет остаться и послушать твои стихи.
Я увидела, как просияло надеждой лицо непризнанного поэта, и быстренько заверила, что тоже спешу.
− Но вы хоть заходите, − вежливо пригласил Данила, провожая нас до дверей. И мне показалось, что приглашение относилось не к Веславу. Но ответил он.
