— Я отвернусь, — произнес Тео.
— Лучше выйдите, — ответила я. Мне не хотелось переодеваться при нем.
— Хорошо, буду ждать вас за дверью.
Он вышел, оставляя меня одну. Я пару секунд рассматривала платье, а потом стремительно переоделась, боясь, что кто-то может войти. Скинув домашние кеды, я надела черные босоножки с милыми бантиками. За прическу я не переживала: короткие и кудрявые волосы были в моде в это время.
Когда с переодеванием было покончено, я выглянула за дверь, где стоял Теодор, допивая свой напиток.
— Вам очень идет этот наряд, — сказал он, окидывая меня оценивающим взглядом. — Пойдемте же, я познакомлю вас со своими друзьями.
Мы вернулись в зал как раз в тот момент, когда девушка в белом платье закончила выступление. Все вернулись за столики, и Тео повел меня в сторону небольшой группы людей. Там сидели трое мужчин в красивых костюмах и две девушки в нарядных платьях.
— Господа, хочу представить вам свою знакомую мадемуазель Анаис Арно, — произнес Теодор, когда мы подошли к столу.
Все посмотрели на меня и начали по очереди представляться, но я не успела всех запомнить. Мне было немного неловко, но мы просидели недолго, минут двадцать. Теодор понимал, что вскоре я должна буду вернуться домой.
Оказалось, один из компании — Бернард, которого все называли Бернар, — американский писатель. Он рассказал немного о своих работах и о том, как воевал во времена Первой мировой. Я прониклась уважением к этому человеку, ведь ему через многое пришлось пройти.
Насколько мне известно, в двадцатых годах Париж был местом, куда съезжались иммигранты из разных стран, в том числе из России. Шарлин, которая обожает Шанель, рассказывала мне, что у князя Дмитрия, брата российского императора, и Коко был роман.
Еще я где-то читала о том, что в этом времени на улицах Парижа было много выходцев из Америки. В основном люди искусства — художники и писатели. Они чувствовали, что их страна слишком юна и неопытна, чтобы развить богатую культуру, к которой они так стремились. А Европа с ее многовековой историей давала много возможностей.
Таким был Бернар. Я не могла поверить, что передо мной сидит представитель динамичного искусства ревущих двадцатых.
— Мы должны перед вами извиниться, — проговорил Теодор. — Но нам с мадемуазель Анаис нужно срочно идти.
— Надеюсь, мы еще с вами увидимся, мадемуазель Анаис, — сказал Бернар, поднося стакан с виски к губам.
Попрощавшись с друзьями Тео, которые уговаривали нас еще немного посидеть, мы вышли на улицу. Прошло полчаса с момента моего появления, значит, скоро я должна буду исчезнуть.
