Хотя из разговора выясняется, что вся история — мистификация, идею, заложенную в ней, собеседники воспринимают вполне серьезно. Они верят, что являются предками сверхлюдей, практически всемогущих существ. Последние слова Славина, обращенные к Горбовскому, и вообще последняя философская сентенция книги, связывают прогресс человечества с учением Ленина:
«Мое воображение всегда поражала ленинская идея о развитии человечества по спирали. От первобытного коммунизма нищих через голод, кровь, войны, через сумасшедшие несправедливости — к коммунизму неисчислимых духовных и материальных богатств. Я сильно подозреваю, что для вас это только теория, а я ведь застал то время, когда виток спирали еще не закончился… Вы понимаете, с коммунизма человек начал и к коммунизму он вернулся, и этим возвращением начинается новая ветвь спирали, ветвь совершенно уже фантастическая…»
Хотя эти нечастые дифирамбы Ленину могут покоробить скептика, в целом будущее, изображенное в повести «Полдень, XXII век (Возвращение)» выглядит убедительным и привлекательным. Пафос, боль, конфликт, ирония и бурлеск (делающие произведение интересным) не были в ней принесены в жертву диалектике. Как и в случае описания смерти Юрковского в повести «Стажеры», авторы полагают себя компетентными в марксистски окрашенном жанре «оптимистической трагедии» — рассказы типа «Поражения» и «Свидания» огорчают читателя, но не лишают его надежды. Писатели показывают широкий диапазон навыков — от прямолинейного юмора и рассказов, основополагающим в которых является действие, до сложных философских и психологических набросков (хотя их значение пока невелико). В этом последнем направлении они и стали работать.
Хотя повесть «Полдень, XXII век (Возвращение)» написана практически в то же время, что и «Стажеры», она — заметный шаг вперед (в художественном отношении): более разнообразная, менее нравоучительная, и во многом более действенная и заставляющая думать. Она все еще носит следы ориентации на «читателей среднего и старшего школьного возраста», но не в той мере, что ранние работы братьев. Она поднимает любимые темы этого периода — как, например, природа героизма, неизбежность прогресса, внутренняя потребность в работе, важность воспитания детей, ценность личности, — и затрагивает некоторые темы, которые будут доминировать в следующем периоде творчества Стругацких. К таким темам относится непонятность и непознаваемость инопланетного разума.
