— Мамочка, ты можешь родить мне утеночка?.. А я уже проснулась, уже по коридору ходила, до самого конца… Какой наш дом смешной! А ты позволишь мне сейчас к морю пойти?
Вскоре маленькая фигурка уже вертелась под ногами у рыбаков, тянущих сеть.
Так в районе еще одна девчушка объявилась? Ее гладили по голове, брали на руки, уличные торговцы протягивали ей апельсин с лотка.
Два раза мать испугалась, что ее похитили: местные шоферы завели привычку сажать ее рядом с собой на сиденье в качестве талисмана. Портниха сначала ужасно беспокоилась, потом привыкла и махнула рукой.
— Слушай, дочка, если ты всё время будешь околачиваться у моря, рыбаки когда-нибудь примут тебя за рыбу, поймают и в корзину бросят.
Тати слушала с напряженным вниманием. Оказаться в корзине вместе с другими рыбами — как интересно!
— А потом, мамочка?
— Потом… Они тебя с лотка продадут.
Тати вся затрепетала, чувствуя себя уже проданной с лотка. Едва сдерживая слезы, пыталась она представить себе дальнейшую свою судьбу.
— Почистят, сварят или, может, обжарят в сухарях… — объяснила мать.
— А потом, мамочка, потом?
— Ну, потом на стол подадут, может, запеченную в пироге, а может, под майонезом, это уж как положено…
Крики мальчишек на тротуаре прервали горестные переживания Тати. Она быстро слетела вниз, едва не кувырком. Уже на последней ступеньке крикнула она последний свой вопрос:
— А может, еще не продадут? А, мамочка?
Это был час, назначенный для сбора всех кукол в тупичке за домом. Несколько девчонок робко подошли, прижимая к груди чудовищно грязных кукол. Тати, взяв на себя обязанности хозяйки, располагала их рядышком на земле, как членов одного большого семейства. Тряпичные негритяночки чинно сидели рядом с фарфоровыми блондинками, а дальше уже шла смешанная индейско-мулатская колония из кукурузных початков. Одна малышка всё не хотела отдавать свою тряпичную подругу, крепко прижимая ее к груди… Но в конце концов решилась и отдала. А вот девочка в окне шестого этажа так и не сошла к ним, только смотрела с грустной завистью. Дети внизу махали ей и кричали:
— Иди играть, дурочка! Иди к нам!
Но мамаша, уйдя на прогулку, приказала няне не пускать… А девочке так хотелось! Мальчишка, издали взиравший на празднество, в восторге расхохотался:
— Гляньте-ка, там один без головы сидит! Вот потеха-то!..
Это был Жере. Он случайно гильотинировался в прошлом году, когда захлопнулось окошко. Ему не надо было приходить… Но Тати в нем души не чаяла. Обшарпанный, грязный, истрепанный собаками, вымокший под многими дождями и не раз спасенный из мусорных ящиков, Жере был почти однолетком и неразлучным другом Тати.
