— Ну, почему… Потому что он был гадкий.
— И убили?
— Ну, куда им! Иосиф посадил жену с ребенком на осла. Осел был смирный, ученый осел; и все трое уехали в другие земли.
Жоаозиньо, сжимая в кулаке петуха, отторгнутого у святого Петра, облокотясь на шкапчик локтем и положив на руку белокурую голову, дремал, утомленный столь подробным изложением священной истории, исходящим из уст старшего брата. Но рассказ о смирном осле, об осле ученом, взволновал его. Он проснулся и сказал:
— А святой грязный.
Резонно. Время и чад свечи, набожно зажигаемой из года в год в день святого Иосифа, загрязнили фигурку, затемнив на ней краски и покрыв какой-то тусклой, жирной пылью.
— Верно, — сказала Виви, всматриваясь. — Очень даже грязный, бедный. Нужно помыть.
Жоржи сразу приступил к операции мытья святого. Спустил со стула сестру и брата. Отодвинул мелких святых. Снял букет ирисов. Схватился правой рукой за подставку, левой — за шею святого Иосифа. И, смелым и решительным движением, извлек его из кивота.
Через секунду святой Иосиф уже лежал на полу, маленький и лишенный былого величия. Жоржи принес большой таз. И, наливая в него воду из кувшина, приказал Виви принести мыло.
Все трое сели. Жоаозиньо хотел было сунуть в таз петуха. Но Жоржи удержал его руку, заверив, что кур не моют, ибо они могут захлебнуться. И, поддерживая со всей осторожностью бородатого, лысого, величественного святого Иосифа, окунул его в воду.
— Теперь ты! — сказал он, обращаясь к Виви. — Мытьем должна заниматься женщина.
Виви не заставила себя упрашивать и принялась ласково намыливать святого. Через несколько минут, в смешении линяющих красок, святой Иосиф был уже обладателем синей бороды, а его лысина, эта строгая, блестящая лысина, оказалась вся в красных пятнах, наводящих на мысль о кори…
Жоржи заметил последнее обстоятельство и приказал Виви мыть получше, покрепче. Виви энергично терла. Размягший гипс стал крошиться.
— А теперь как же? — испугалась Виви.
Жоржи не ответил. Он услышал шаги на лестнице.
Это была мама, поднимавшаяся в молельню — очевидно, с целью взглянуть, чем это заняты все трое, что их так долго не слышно…
Привстав на цыпочки и сделавшись вдруг легче пуха, Жоржи выскользнул из молельни. Виви последовала за ним, вытирая о белое платьице пальцы, раскрашенные во все цвета, стекшие с фигурки святого Иосифа.
Жоаозиньо, однако, не замечая всех этих событий, почувствовав лишь, что остался один на поле боя, завладел святым и принялся, в диком веселии, намыливать ему бока.
