— Отвод.
Крестьяне наблюдательно перемигивались, досадуя, что отведенными оказывались только франты — городские. А они, несчастные, должны будут здесь весь день потеть! И правда, совет присяжных составился из двенадцати человек скромного вида, медлительных и тяжеловесных, — сразу видно, что из деревни. А городские шумно покинули зал суда, посылая насмешливые улыбки облапошенным простофилям и благодарные взгляды прокурору и защитнику, избавившим их от столь скучного занятия.
Избранные противной судьбой стали рассаживаться у длинного стола в другом конце комнаты, без всякого этикета кладя на него локти. Некоторые старались всё же сохранить торжественность, присущую их высокой миссии вершителей правосудия, и неотрывно смотрели на преступника, словно стараясь высмотреть явное доказательство совершённого преступления на этом неподвижном, бесстрастном, бронзовом лице.
Судья вызывал присяжных по одному. Он стоял, выпрямись, между прокурором и писарем, тоже прямыми, торжественными и строгими, держа на вытянутой руке маленькую апокрифическую библию в черном кожаном переплете со штампом Нью-Йоркского Библейского общества, всю изъеденную тараканами, и произнося слова клятвы: «Клянусь говорить правду и только правду, повинуясь лишь Богу и Закону. Клянусь отдать свой голос за справедливость и со всею искренностью высказать свое решение в данном судебном разбирательстве. Клянусь…»
Крестьяне, осторожно приближаясь и положив задубевшие темные руки на означенную святую книгу, выдавливали, сквозь зубы и словно нехотя, искомый судьею ответ:
— Клянусь.
И чинно возвращались на свои стулья, натыкаясь друг на друга и тяжко волоча свои сапожищи.
Закончив церемонию клятвы, когда все присяжные уже снова сидели, как аршин проглотивши, судья сделал знак подсудимому, сказав:
— Подойди.
Жозе неловко поднялся и опасливо подошел к длинному столу с зеленым сукном.
— Ты должен отвечать на вопросы, которые я буду тебе задавать, — сказал судья, обращаясь к индейцу. — Отвечай четко, без запинки и говори правду. Понял?
Подсудимый молчал.
Судья начал допрос.
— Как твое имя?
Индеец молчал, в задумчивости, словно не понял этого простого вопроса.
— Как зовут? — спросил судья.
— Жозе.
Судья продолжал допрос в том же духе.
— Ты знаешь, в чем тебя обвиняют и почему ты здесь?
— Я…
— Знаешь?
— Знаю…
— Знаешь ли ты, что тебя обвиняют в том, что в день, — и судья указал день и час совершённого преступления, — ты украл и убил малолетнюю Бене-диту, крестницу сеньора Фелипе Арауаку?
