Джон повел меня в лабораторию, обещая показать что-то интересное. «Хочу показать тебе эти стекла, Оливер, — сказал Джон, жестом предлагая мне сесть за микроскоп. Я посмотрел в окуляр сначала при малом увеличении и увидел пигментированные клетки, расположенные симметрично в виде буквы V.
— Черная субстанция, многие клетки бледны и депигментированы, выраженная глиальная реакция и масса рыхло расположенного пигмента, — сказал я и переставил объектив для большего увеличения, после чего увидел спутанные нервные волокна, плотно окрашенные, выделявшиеся на фоне разрушенных нервных клеток. — У тебя есть срезы коры, гипоталамуса, спинного мозга?
Джон дал мне и эти стекла, и я просмотрел их одно за другим. Везде были видны спутанные фибриллы.
— Значит, так выглядит литико-бодиг? — сказал я. — Это нейрофибриллярная дегенерация во всех отделах центральной нервной системы!
— Да, это типичная гистологическая картина. А вот другой случай, посмотри.
Я снова приник к микроскопу и увидел ту же картину разрушения клубков нервных волокон.
— Так выглядят все случаи литико-бодига? — спросил я.
— На самом деле, Оливер, то, что ты сейчас рассматриваешь, — это не литико-бодиг. Это твоя болезнь, постэнцефалитический паркинсонизм. Эти препараты мне прислала из Лондона Сью Дэниел.
— Знаешь, я не занимался патологической анатомией с резидентуры, — сказал я. — Правда, я не специалист, но я не могу отличить их друг от друга.
Джон, довольный, снова улыбнулся.
— У меня для тебя есть еще препараты.
Я посмотрел и их, начав с черной субстанции, а затем перейдя к среднему мозгу выше и ниже черной субстанции.
— Сдаюсь, — признался я. — Не могу сказать, где литико-бодиг, а где постэнцефалитический паркинсонизм.
— Ни то, ни другое. Это моя болезнь, — уточнил Джон, — прогрессивный надъядерный паралич. Один из первых случаев, описанных нами в 1963 году, — даже тогда мы удивлялись его сходству с постэнцефалитическим паркинсонизмом. Теперь мы смотрим на литико-бодиг и видим, что все три болезни выглядят практически одинаково. Сью Дэниел, Эндрю Лис и их коллеги, — продолжал Джон, — задумались, не являются ли эти болезни родственными, а возможно, и одной болезнью вирусной этиологии, проявляющейся в различных формах. Такие же узелки распадающихся нейрофибрилл находят и при болезни Альцгеймера, но там их меньше, и они по-другому распределены в мозге. Итак, мы имеем узелки — крошечные могильные камни, разбросанные по центральной нервной системе, — при четырех основных нейродегенеративных заболеваниях. Может быть, в этих узелках находится решающая разгадка процесса дегенерции нервов, но не исключено, что это просто неспецифическая реакция на заболевание — кто знает?
