– Нет, нет. Я… Я… хотел объяснить, почему нас не предупредили.
– Но вы хотя бы знали, что там шесть Первомайских?
– Знали. Но они не знали. То есть знали, но ошиблись. Я же говорю, ГЛОНАСС…
– Ага. Значит, ГЛОНАСС виноват! Это ГЛОНАСС, значит, сбил самолет, так выходит?
– Не совсем так, – у министра начала кружиться голова. – Мы, конечно, сбили. Но стреляли правильно.
– Стреляли правильно, а попали не туда? Так, так, – тут старший, наконец, понял, что не сходится в путаных объяснениях министра. – Я вот, честно, не понимаю, какое отношение имеют шесть Первомайских к тому, что сбили не тот самолет, если, как вы утверждаете, стреляли правильно.
На этом месте министру следовало бы доложить старшему, что для того, чтобы корректно, по всем правилам произвести пуск, расчету необходимо некоторое время и усилия, чтобы привыкнуть, прижиться к местности, определить на локаторе реперные точки – скалы, терриконы, холмы, здания, строения, башни, лес и т. д. То есть отсечь на радаре все лишнее, что поначалу может цеплять глаз на предельно малой высоте. Именно это полчаса назад объяснил министру, бывшему пожарнику, генерал-лейтенант Троекуров, начальник ПВО и доктор военных наук, который приехал в ставку вместе с ним и томился теперь в «предбаннике». Министру тогда показалось, что он понял, но теперь понял, что не понял. Из расстроенной его головы даже вылетело, что такое азимут. В обычной ситуации Вадим Вадимыч, выслушивая доклад министра, мог бы, как и сам министр, изобразить умного, покачать головой, понимающе пошевелить губами, да и дело с концом. Ну как бы один начальник докладывает другому, более старшему начальнику то, что сам не совсем понял. Старший тоже не понимает, но делает вид, что понял. Два минуса рождают плюс. Разбор полетов состоялся. Все довольны. Но это в обычной ситуации. В этот раз ситуация, однако, была совсем не обычной. Более того, в каком-то смысле экстраординарной.
Вадим Вадимыч не захотел просто изображать умного и шевелить губами. Он и так был умный. Он хотел понять, что произошло, и требовал разумных объяснений.
В обычной ситуации министру следовало бы позвать Троекурова, но даже тогда это было бы стыдно и неудобно. Словно расписаться в своей некомпетентности. Сейчас же вызов Троекурова был смерти подобен, и, скорее всего, командующий ПВО в этом случае вышел бы из бункера уже в должности министра.
– Вы правы, – окончательно запутавшийся в реперных точках своей головы министр очень пожалел, что вообще заговорил о логистике, о Первомайском и о ГЛОНАССе, не разобравшись в предмете. – Не имеют. Не имеют Первомайские отношения. Я к слову, просто. Рассказал о трудностях на месте, так сказать. Общая картина. Диспозиция…
