— Эй, гранатометчик, — зовет он через улицу. — Давай сюда быстрее, — и показывает рукой, как по дуге безопасно можно обогнуть зону обстрела.
Гранатометчик, молодой парнишка с позывным Мороз, сосредоточенно смотрит, куда показывал ему командир.
— Нелегко будет попасть.
— Ты же снайпером хотел быть! — улыбается Бишут. — Давай, пробуй.
Первый выстрел уходит чуть выше, зато второй разваливает чердак на хрен. Снайпер, судя по всему, прекращает жить и стрелять навсегда.
— Пулеметчики, прикройте! — и тут же, намаявшиеся от безделья и безнадеги, оба наши пулеметчика начинают свирепо наваливать по сепарам, прикрывая «газельку», которая проскакивает опасную зону и подлетает к Бишуту. Они загружают Скифа и Шульца — жизнь еще теплится в его крепком теле, и он смотрит затуманенным взглядом в небо, но с каждым мгновением цвет небес становится все темнее, и Бишут закрывает товарищу глаза.
Бой идет еще около двух часов. Огонь противника все время усиливается, туда подходит подкрепление, а наши смежники — два батальона, которые должны прорваться в город с фланга, — все не идут и не идут, и мы даже не слышим звуков боя. Мы не знаем, что с ними случилось, где они застряли, почему их нет, но до последней секунды верим и ждем, что они ударят по сепаратистам. Медсестра Алина, не пожелавшая уехать на базу, в пылу боя кричит, чтобы противник прекратил огонь, что здесь лежат раненые. Это был очень женский, очень материнский крик с просьбой о милосердии и требованием сострадания. Но о каком милосердии и каком сострадании может идти речь в жестоком бою? Алина вела себя мужественно, удивляя своим бесстрашием бойцов: откуда в таком маленьком хрупком создании столько отчаянной смелости и силы? Ее светлая голова мелькает то тут то там — везде, где раненым нужна помощь. Она не боится пересекать открытые пространства под обстрелами, работать на виду у противника — и Бог ее бережет.
Чтобы подавить пулемет, мы нуждались всего лишь в одной «коробочке» и получасе времени. Всего полчаса — и мы бы взяли центр Иловайска. Но мы не имели там ни «коробочки», ни даже десяти минут — боекомплект заканчивается, а силы противника с каждым часом растут. Артист и еще несколько бойцов направляются через дворы искать возможность засечь пулеметную точку, но бесполезно — мы так и не можем поднять головы из-за обстрела.
— Отходим! — наконец дает команду Бишут. Сидеть и ждать, пока тебя застрелят — бессмысленное занятие даже на войне. Что-то не сработало, что-то пошло не так, к тому же, помощи других батальонов мы так и не дождались.
