Я смотрю на нее, на тетю Элизабету, она такая же, как мама. Она сидит у печи. Я вижу ее. С руками на коленях, и говорит. Потом она уходит, когда приходит Карло. Она уходит, и приходит Карло. Уже вечер, говорит Карло, и включает телефункен, и смотрит погоду на Любляне, и говорит, что будет дождь, ну, не завтра же. Потом он смотрит в телефункен и говорит, что я не долго еще буду дома, что Элизабета тоже уже старая, а он работает, что он не может за мной следить. Потом он молчит, и смотрит дальше в телефункен, и говорит, чтобы я тоже посмотрела. Я смотрю, потом больше не смотрю, и я стою в углу и жду, когда я буду стоять у окна в комнате и смотреть во двор. Я думаю, что птицы уже спят. Потом снова говорит Карло, и он говорит, что Йосипина тоже не может следить за мной, что у Йосипины есть муж, что Джакомино немного с придурью и может ее ударить, если она уйдет. Потом он говорит, что мы все немного с придурью. Что дурочка и я, но что он меня любит, впрочем, что дурак и он, потому что заботится обо мне, вместо того, чтобы отправить меня в больницу, чтобы обо мне заботились другие. Потом он выключает телефункен и говорит, что одна ерунда и что мы идем спать.
Мы идем по лестнице, сначала мы в прихожей, потом на лестнице и потом в комнате, и потом Карло раздевает меня и говорит, что даст мне ночную сорочку. Я знаю, что он это сделает и скажет, чтобы я не писалась, что Элизабета не может мыть меня каждый день, что мыло стоит денег и что для здоровья вредно, если человек моется так часто. Потом он оставляет меня там, перед окном, и я смотрю во двор, и я смотрю на крону каштана, и поле, и черешню, и потом я думаю, что Карло будет стоять там у поля, где растет картошка, и что он будет разговаривать с дядей Феликсом, тетей Луцией, Францем, он мой отец, и мамой. Если будет луна. И потом я думаю, что мне нельзя его будить, если я его вижу. И потом я ложусь, и никто не говорит: Спокойной ночи, Балерина, прекрасных снов. И я знаю, что мне не будут сниться сны, и если мне не будут сниться сны, то я не буду спать, и если я не буду спать, то потом буду на кухне бросаться всем подряд в дверь, и Карло сказал, что я дурочка, и что он меня любит, впрочем, что так больше не может продолжаться и что я отправлюсь в больницу.
И потом новый день, и я знаю, что описалась, и Элизабета моет меня, и переодевает, и потом говорит, что она больше не придет, и я думаю, что она тоже отправляется на небеса, и я хочу встать на цыпочки. Я встаю в угол, на цыпочки, и смотрю во двор, и хочу петь, вместе с мамой, она такая же, как Элизабета, но Элизабета не поет, и потом у меня болят пальчики, и я беру, что попадется, и швыряю в дверь, и осколки разлетаются, и потом еще раз, когда новый день, но Элизабеты больше нет.
