Здесь мне видно дверь, и я встаю на цыпочки. Потом мои пальчики болят. Я хватаю все, что попадется, и бросаю в дверь. Попадаю в нее, почти всегда. Если это тарелка, то она разбивается. Мама собирает осколки и гладит дверь. Всегда говорит, что ее надо будет покрасить. Дверь, и кухню, всё. Покрасить в белый цвет, говорит она.
Сейчас я в углу, где все хорошо. Мои пальчики не болят. На кухне только мама. Я знаю, что она делает. Кипятит платочки, потому что папа кашляет и плюет в них. И перед порогом плюет, иногда. Его сейчас нет. Он в баре с друзьями. Играет в карты, говорит мама. Он придет к обеду как всегда, когда новый день. Мама говорит, что он задохнется от кашля. Я вижу его, там, в прихожей, кашляет, потом заходит в кухню и смотрит в окно. Ничего не скажет, только мне: Ну, и как моя Балерина? И смотрит в окно. Знаю, что мама развесит платочки на веревке во дворе, позже.
Первым приходит почтальон. Почти всегда, когда новый день. Почтальон разговаривает, пьет, потом уходит через дверь. Потом мама развешивает платочки во дворе, и я смотрю через окно в кухне, из угла. Вижу платочки и думаю, что папа дома. Отчасти… Потом, когда почтальона больше нет.
Сейчас он здесь. Я слышу его шаги. Почтальона боюсь, потому что у него шляпа и тяжелые башмаки. Мама уже приготовила рюмочку. Он появится, войдет, поговорит и потом выпьет рюмочку. Он не сможет дышать, когда будет пить, и потом засмеется, и скажет: О-ля-ля!
Он уже здесь. Добрый день, Иванка, произносит он и что-то кладет на стол. Мама отвечает, что не верит рекламе, и что ее имя никогда не выпадет, и что миллионов ей не видать. Мама наливает рюмочку. На здоровье, говорит. Почтальон смотрит в рюмочку и рассказывает.
Я встаю на цыпочки. Слушаю его.
И? Как наша Балерина? Смотрит на меня. Не хочу, чтобы он смотрел на меня. Потом смотрит на маму. Она все еще перемешивает платочки в кипятке. Я вижу ее. Иванка, вы слышали последние новости? Говорят, что вот-вот отправятся на Луну, но все ж не так скоро.
Правда? — говорит мама и смотрит в кипящую воду. Я вижу ее.
Да! Еще годок-другой, не знаю когда! Но, вот вы мне скажите, зачем лететь на Луну, а?
Откуда ж мне знать! Может, нас слишком много…
На Земле?
Не знаю. Может быть.
Мама продолжает мешать. Большой ложкой. Я вижу ее. Вижу ее нос, подбородок, лоб, ее руку. Почтальон, вздыхая, берет рюмочку, пьет. Сразу всё, что в рюмочке. Я смотрю на него. Он не может дышать, открывает рот, держит его открытым, долго. Вот он вдыхает воздух, выдыхает. Сейчас улыбается. О-ля-ля, говорит. Поднимается, поправляет шляпу. Говорит еще что-то. Мне. Я думаю, что он говорит мне, потому что смотрит на меня. Я не хочу, чтобы он на меня смотрел, не хочу, чтобы почтальон мне что-нибудь говорил. Я начинаю подниматься на цыпочки, еще выше. Высоко. Я дрожу. Я не могу так долго стоять на цыпочках.
