Теперь настала очередь декана выглядеть озадаченным. Он нервно облизнулся.
— Простите, я не понимаю, капитан. Как я ни стараюсь, ничего подобного не помню. Это Беллоуз рассказывал о тех жутких тварях.
Помолчав, Оутс сделал еще одну пометку в своем блокноте.
— И вы готовы подтвердить это под присягой, — веско сказал он.
Декан снова замешкался.
— Вообще-то я не знаю. А что говорит Беллоуз?
Оутс тяжело вздохнул и гневно нахмурил брови.
— Беллоуз говорит то же, что и всегда, — ответил он сухо. — А вот вам, думаю, лучше пересмотреть свою позицию. Это очень серьезное дело. Человеку вашего общественного положения не пристало так легко отказываться от письменных показаний, данных под присягой.
Тяжелое молчание повисло между ними, пока гром за окном продолжал рокотать, сотрясая ставни. Наконец пальцы декана принялись выбивать нервную дробь на поверхности стола. Вид у него был потерянный и несчастный; человек не в своей тарелке. Оутс почувствовал, как, вопреки раздражению, которое вызывал у него этот человек, в нем шевельнулась жалость.
— По-моему, вам надо поспать, доктор, — сказал он мягко. — Эти события многих выбили из колеи. А я пока подготовлю команду для исследования этих подземелий. Утром сюда прежде всего прибудет отряд полицейских. А вы не желаете спуститься с нами?
Декан вспыхнул так, словно сомнению подверглась сама его честность.
— Разумеется, желаю, — твердо сказал он.
На этот раз пораженным выглядел Оутс.
— Но раньше вы категорически утверждали, что ваши нервы расшатаны и вы ни за что не спуститесь туда больше!
Щеки Дэрроу теперь тоже побагровели.
— Неужели? — рассеянно проговорил он. — Ну, если вы так говорите, мистер Оутс…
Здоровяк детектив положил на стол свой блокнот с записями так осторожно, словно то была бомба, готовая взорваться, и провел ладонью по лицу, в то время как его мысли метались под грохот грозовой канонады, бесновавшейся за окном. Он кое-что вспомнил. одну подробность, которая согласовывалась с внезапным провалом в памяти у декана. Чистые листы бумаги на месте бывших черновиков. Надо бы еще раз расспросить Холройда на предмет его проблем с памятью. И не далее чем сегодня утром его собственные заметки едва не пропали по причине злонамеренного сквозняка, который возник непонятно откуда в закрытом здании. Уж не старается ли кто-то — или что-то — недоступными его разуму способами стереть из памяти людей следы событий, произошедших в Инсмуте и Аркхэме? И это что-то связано с катаклизмами двухлетней давности?
