Затем они двинулись дальше, отмечая про себя гладкость вытесанных резцом стен и ровность пола. Декан прочистил горло.
— Все это явно рукотворное, как ты и говорил, Эндрю. Но какая тонкая работа и какая древняя, а ее размах…
Его голос прервался от восхищения, и он умолк.
— И все это в сплошном граните. Понимаешь ли ты, что это значит?
Беллоуз ехидно улыбнулся.
— Я-то понимаю. Я же все-таки строитель. Или ты забыл?
Дэрроу покачал головой.
— Прости. Я вовсе не имел в виду, будто лучше тебя все знаю. Просто теперь мне ясно, чем тебя так взволновало это открытие. Нам определенно следует здесь немного оглядеться. А ты не забыл про бечевку?
— Нет, конечно. Но проход совершенно прямой. Мы просто вернемся по своим следам.
Декан пожал плечами.
— Это уж как получится. однако если нам встретится ответвление…
Но Эндрю Беллоуз уже склонил голову набок и прислушивался, его лицо в желтом свете фонаря выглядело напряженным и осунувшимся, а рука продолжала разматывать бечеву в такт медленным шагам. Он заговорил, точно размышляя вслух:
— Никаких ответвлений здесь нет, разве что для связи с параллельными коридорами. Ты про вспомогательные ходы не забыл? И все они ведут к Инсмуту и к морю. Причем немного отклоняясь от центрального направления, как я сразу понял.
И мечтательно добавил:
— Точно лучи заходящего солнца.
Доктор Дэрроу бросил на него пронзительный взгляд, словно забыв все прежние страхи.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не знаю. Но тут кроется тайна куда большая, чем даже я мог предполагать.
Минут около пяти мужчины в молчании продвигались вперед, окруженные теплым стоячим воздухом большого тоннеля, в котором раздавались лишь отзвуки их дыхания да ломкое эхо шагов. Сквозняк, который они ощущали в круглом зале, пропал. Позади осталась примерно четверть мили, предположил землемер, глядя на съежившийся моток бечевки у себя в руке. Тут тоннель сделал едва заметный поворот и, как подсказывало ему его профессиональное чутье, устремился прямиком к морю, а точнее, к старинной гавани Иисмута. Вместе с этим в лицо им подул ветерок, донесший неописуемый запах; застарелая, наполовину выветрившаяся вонь смешивалась в нем с иным, более крепким ароматом; ощущение было такое, словно они приближались к рыбному рынку. Оба, не сговариваясь, тут же прибавили шагу.
однако их почти сразу остановило явление, неожиданное для этого математически выверенного мира, где все поверхности, будь то цилиндрические стены тоннелей или пол у них под ногами, были исполнены с небывалой точностью, словно при помощи циркуля и линейки, так все было ровно и прямо.
