Волга прыгнула вперед, взревев клаксоном.
— Аптечку. Живо!
* * *
Больница пахла как и все больницы — дезинфицирующим средством, лекарствами, спиртом и бедой. Оглушенный, растерянный несмотря на весь свой опыт — Попов сидел перед операционной, в накинутом на плечи халате, и думал, как дальше быть…
Встретили, называется…
Он не смотрел на часы — просто сидел и сидел, хотя уже стемнело. Только когда резко вскочил Дементьев — он поднял голову и увидел идущего по коридору Бориса Васильевича Цадикова в своих неизменных очках в золотой оправе и с чеховской бородкой, делающей его похожим на консерваторского педагога или профессора филологии. Вместе с ним был полковник Соколов из пятого управления — серьезный профессионал, занимающийся не антисоветчиками — а подрывной работой высшего уровня, на уровне Радио Свобода. Их сопровождали двое профессионально неприметных товарищей с одинаковыми кейсами. В каждом из таких кейсов скрывался автомат АКС-74У со снятым пламегасителем.
— Как? — спросил Цадиков.
— Состояние тяжелое, товарищ генерал — отрапортовал Деменьтев — идет операция…
Цадиков взглянул на закрытую дверь, над которой горел транспарант «не входить, идет операция».
— Оставайтесь здесь. Соколов, останетесь с ним, потом доложите.
— Есть.
Вместе — они вышли к новенькой, с квадрантными фарами «двадцать четвертой» Волге. Попов невольно скользнул взглядом по крышам, хотя стемнело уже и ничего не было видно.
— Не бойся — заметил Цадиков — уже встретили. Садись назад…
Телохранители — сели впереди, один за руль, другой рядом Волга тронулась с места.
— Откуда сорвали?
— Мазари Шариф. Телятников ушел за кордон.
— С-сука…
Слышать такие выражения от интеллигентного, читающего Теодора Драйзера в подлиннике Цадикова было странно. Но видимо все озлобились. Попов замечал это… еще лет пять назад такого точно не было. А сейчас — было. Самые простые вещи — делались либо «на, отъ…сь», либо с какой-то непонятной злобой. Было такое выражение среди трудового народа — фигачить. Вот и фигачили. В разговорах — тоже проскакивала какая-то непонятная злоба, срывались по любому поводу. И Цадиков — был не исключением…
— Возьмут, думаю…
— Это как водится.
Цадиков помолчал. Машина мчалась по ночному Еревану.
— Заселишься рядом со мной в Интурист. Держи глаза на затылке…
Волга выскочила на эчмиадзинскую дорогу.
— Что это было? — спросил Попов.
— А сам как думаешь?
— Покушение?
— Да нет… не покушение. Встретили тебя. Намекнули с порога, скажем так. Здесь гостей любят. Но намекают — с порога…
