Окружающий пейзаж являл собой иллюстрацию всепоглощающей безысходности. Мимо, разбросав по сторонам бурые комья, пролетел одинокий всадник и унесся в сторону Граувера. Джерт коротко ругнулся, но успел вовремя увернуться от брызг. Девушке, продиравшейся сквозь грязь перед ним, повезло меньше: жижа облепила весь подол ее простенького платья, испачкала рукав и волосы. Несчастная взвизгнула, уронила большую плетеную корзину, доверху заполненную какой-то снедью, и обрушила поток витиеватых проклятий вслед хаму. Тот, впрочем, уже скрылся за холмом и не внял пожеланиям.
Зато Джерт, наблюдавший за развернувшимся действием, заслушался.
— Эй, дорогуша, не переживай ты так! — окликнул он. — Истинную красоту ничто не испортит.
Девушка обернулась, увидела его и широко улыбнулась. Во рту у нее недоставало трети зубов, один глаз косил, а на щеке красовалось уродливое родимое пятно. Корзина медленно утопала в грязи.
С комплиментами он явно погорячился. Но отступать было поздно.
— Красотка, знаешь ли ты, где живет Артанна нар Толл? — Джерт натянул самую обаятельную улыбку и подошел ближе. — Пока вспоминаешь, давай помогу. Тяжелая, должно быть, ноша.
Девушка продолжала глуповато улыбаться, демонстрируя воспаленные десны. Джерт отвоевал у лужи корзину, заглянул под кусок ткани и почуял острый запах сыра. В животе заурчало.
— Мне говорили, поместье «Сотни» находится к северу от города. Я правильно иду? Ответь же мне, милая!
Наконец, лицо девушки приобрело осмысленное выражение, и она, улыбнувшись еще шире, пролепетала:
— Я там живу.
— Какое везение! — хмыкнул Джерт. — Тогда, пожалуй, я тебя провожу.
Девушка ничего не ответила, лишь кивнула и бодро зашагала прямо по глубоким лужам. Ее спутник подхватил плетенку и, тщательно выбирая место для шагов, последовал за ней. Эту несчастную боги, должно быть, обделили не только внешностью, но и мозгами.
— Далеко отсюда твой дом? — поравнявшись с ней, спросил Джерт.
— Вон за тем деревом будет дорога налево, — девушка махнула рукой вперед. — Нам туда. А потом прямо.
— Интригует, — вздохнул ее спутник и свободной рукой поправил перевязь ятагана. Видят боги, он оказывался в компаниях и похуже.
Окраины Гивоя мало чем отличались от трущоб других городов. Разве что у каждого была своя маленькая особенность, отличавшая его от прочих, делавшая незабываемым. В Сифаресе многие постройки были покрыты известью. Белая краска отражала свет, прятала горожан от жары. В Даджирате, расположенном еще южнее, возле каждого дома росли фруктовые деревья, дарившие благостную тень. Вольная Виенца славилась стеклянными бусинами, которыми украшали двери жилищ. Здесь же все имело характерный бурый оттенок: то ли под цвет жижи на дорогах, то ли из-за нее. От других городов Гивой отличало только феноменальное количество дерьма – во всех смыслах.
