Состояние – Питер | страница 64



– Все удовольствия временны. Мы ищем их ненасытно в других, получаем и сваливаем. Для того чтобы получать постоянно, надо искать их в себе, – налил еще по одной Клим.

– Правильно, другие тоже люди, но искать в себе долго и скучно. Пока там доберешься до истины, что же тебе действительно нравится. Потому что у себя не видно, а вот у других сразу замечаешь. Особенно недостатки, – взял Марк рюмку.

– Не правда, я вот в тебе ни черта не замечаю, – улыбнулся Клим.

– Ты исключение, поскольку друг. А настоящий друг – это человек, который прощает не только твои недостатки, но даже достоинства.

Они чокнулись и выпили.

Майя

Мы вошли в темный прохладный подъезд, и она застучала каблучками по ступеням. Я шаркал сзади, ведомый игрой ее теплых бедер. Пока поднимались, у меня затвердел. Подъем спровоцировал подъем. Вот и знакомая дверь. Запихнул ключ в скважину и открыл. Внутри пахло казеином и табаком. В коридоре было темно, я включил свет.

– Обувь снимать не надо, – прошел дальше в студию.

– А что снимать? – улыбнулась Майя, следуя за мной.

– Можно отбросить комплексы, – распахнул я небо, отдернув занавеску из старого холста.

– Как лихо ты его раздел, я имею в виду окно.

Балкон был открыт, словно художник только что вышел через него. Ветер начал жадно жевать занавески. Будто хозяин вот-вот может вернуться и отобрать лакомство.

Периметр комнаты заставлен холстами, стоявшими некрасиво, – задом к обществу. Чтобы не упасть, они облокотились на стены. В одном углу расположился старый диван с небольшим столиком, на котором, словно осколок натюрморта: два немытых стакана, пустая бутылка из-под коньяка и укуренная пепельница с останками долгой беседы.

– Настоящая мастерская, – бросила куртку на диван Майя, а сама, побродив немного по комнате и выскочив ненадолго на балкон, припарковала свою чудесную попку на стул.

– Удобно, – поправила она густую прядь черных волос, и еще больше открыв перспективы.

Такая задница для любого стула будет удобной. «Сногсшибательная куколка», – устоял я на ногах, подумав так, и достал мартини, сыр, ветчину, хлеб из сумки.

– Трофейное, – глянула Майя на бутылку. – Кража века!

– Просто Бони и Клайд, – усмехнулся я сам себе. Сгреб со стола остатки беседы, отмыл тарелку и пару чашек. Сделал несколько бутербродов, откупорил истину. Я налил вина ей и себе. Солнце сразу же плюнуло в фарфор, и по стенам запрыгали зайцы.

– А что рисует твой друг-художник, можно посмотреть? – сделав небольшой глоток, поднялась со стула Майя и направилась к стеснительным холстам. Любопытство требовало закуски.