– Только слушаете? – я достал из-под стола чемоданчик с ноутбуком. – А как насчет посмотреть? Мы действительно прибыли из ада, и этот ад – ваше будущее. Смотрите, святой отец, что случится в мире, если мы не преуспеем! А вы, Александр Петрович – не в службу а в дружбу – кликните там кого-нибудь из НАШИХ, пусть постоит у палатки и говорит всем, что туман, Шереметьево не принимает.
Полтора часа в палатке не было слышно ничего, кроме звукового сопровождения фильма. Отец Спиридон смотрел – и то, что он видел, доставляло ему такие муки, что он чуть ли не терял сознание. И только безмолвно шевелящиеся губы, да пальцы, методично перебирающие четки, говорили о том, что он еще жив. Вот фильм закончился, и отец Спиридон поднял на меня покрасневшие глаза.
– Да, силен Отец Зла! Изыди, сатана! – батюшка перекрестился. – А вас, господа, значит, Господь сюда направил – упредить и оберечь нас, сирых? Что же, вполне может быть, удар молнии – это тоже знак! И что же вы делать-то собираетесь, дети мои?
– Делать что должно, и пусть свершится что суждено… – я пожал плечами. – Что может делать русский офицер – сражаться, убивать врагов России, и надеяться, что после победы жизнь будет прекрасной и праведной…
– Конечно, конечно, – отец Спиридон встал, держась за крест, – я, с вашего позволения, удалюсь – помолиться под звездами и подумать. Может, господь подскажет мне, что должно делать, а что нет.
И вот утром на построении он стоял за моим плечом, и те, кто видели его со стороны, сказали, что от звуков «Прощания славянки» у него текли слезы. А значит, наш человек, сработаемся. Да, то чем мы занимались с полковником Агапеевым, перед тем как пришел отец Спиридон – это утрясание списков успешно прошедших начальный отбор. И выяснилась удивительная вещь – у нас оказались сверхштатные курсанты, примерно пять сотен рядовых и три десятка офицеров по всем признакам были годны к продолжению обучения, но штат уже был заполнен. И тогда мы плюнули и решили создать пятый сверхштатный резервный батальон. Так сказать, для восполнения потерь выбывшими по ранению или смерти. Теперь можно сказать, что бригада сформирована, и после Пасхи начнет уже основной цикл подготовки. И тогда мне жалко будет всех, потому что времени у нас мало, а сделать надо много. Потом мне будет жаль японцев и всех тех, кто подвернется нам под горячую руку… А пока дела насущные, я удерживаю возле себя отца Спиридона и взмахом руки подзываю своего зампотыла, бывшего старшего прапорщика Качура.
