Кайнестон.
Разумеется, она видела его на фотографиях в книгах, по телевидению, в Интернете. Резиденция Семьи основателей. Некогда в этом доме жил Кадмус Парва-Джардин – Кадмус Чистое Сердце, миротворец и главный идеолог Договора о безвозмездной отработке.
Дореволюционная часть Кайнестона была выполнена из желтоватого камня. Трехэтажный дом с высокими, вытянутыми вертикально окнами, увенчанный небольшим куполом и окаймленный парапетом с многочисленными статуями.
Остальная же часть поместья сияла непереносимо ярко для глаз. От центральной части дома отходили два огромных стеклянных крыла, каждое шириной с центральный фасад. Их с помощью Дара построил Кадмус, точно так же как возвел Дом Света – место заседаний британского парламента. В лучах клонящегося к закату солнца крылья дома походили на оранжереи с экзотическими цветами из огня и света. Аби прикрыла глаза рукой, а затем и вовсе отвернулась.
– Красота! – воскликнула Дейзи. – Так сверкает. Ты там живешь?
– Да, – откликнулся Дженнер Джардин. – Дом красивый, и я в нем живу. – Он улыбнулся, искренне радуясь восторгу Дейзи.
«Ему нравится поместье», – догадалась Аби.
Хотя если все, что он рассказал о воротах и об отсутствии у него Дара, правда, то здесь он такой же пленник, как и они.
– Смотри… – Дженнер показал Дейзи на изящную женщину, появившуюся из-за живой изгороди. – Это моя мама, леди Талия. Мы с мамой присматриваем за домом и садом. Она делает все, что подвластно ее Дару, а я отвечаю за остальное.
– А это кто? – спросила Дейзи, когда из-за живой изгороди вышла еще одна фигура.
Дейзи ахнула, и на мгновение Аби показалось, что Дженнер ее ущипнул.
Аби проследила за взглядом Дейзи и увидела женщину в стальных завитушках волос и в мантии из не менее десятка лисьих шкур. Вокруг руки в перчатке был намотан поводок.
На поводке на четвереньках ковылял совершенно голый мужчина.
Люк
Сквозь грязное, покрытое царапинами окно минивэна Люк увидел Милмур, прижавшийся к земле под тяжестью выдыхаемого им облака. Люк опустил стекло, чтобы получше рассмотреть город, но картина отчетливей не стала. Грязь была не на стекле. Она висела в воздухе. Сквозь него едва пробивался бледный и мутный солнечный свет.
Манчестер от Милмура отделяло всего двадцать минут езды на машине, и если ветер был со стороны Милмура, жители Манчестера чувствовали его ароматы: то едкий химический запах промзоны, то отвратительное зловоние гниения, которое исторгал из своего чрева мясокомбинат. А когда дул особенно сильный ветер, оба этих запаха смешивались, вызывая рвотный рефлекс. В такие дни мама наглухо закрывала все окна в доме.
