Голос мой спокоен, и никаких эмоций в нем не слышно. Черт… сколько мне пришлось пережить, чтобы выработать в себе умение вот так говорить…
– Они… сопротивлялись! Атаман сказал конфисковать их вещи и оружие – отдали. А потом… они на нас бросились! Вот и пришлось стрелять!
Местный дергается снова – мол, меня! Меня спрашивайте!
Кляп долой.
– Когда девчонку из «химиков» эти в сарай потащили, тогда и парни за нее вступились! И один дал по морде вот ему! Вот стрельба и началась!
– Так?
Лежащий криво ухмыляется.
– Баба же… не убудет с нее! А то, глядишь, и останется…
Чпок!
Вовремя всунутый назад кляп приглушает вой пленника.
Я не попал ему в ногу, как обещал. Ни в одну.
А аккурат посередине…
Надеюсь, он помрет далеко не сразу.
Рация прыгает в руку.
– Вариант «ноль»! Всем все понятно?
Секунда молчания, и абоненты подтверждают получение указания.
Данный алгоритм действия вступает в силу в том случае, когда кого-то из наших ребят или девчат убивают и делают это намеренно и сознательно.
Нулевая терпимость? Или толерантность? Не помню уже – так и не важно. На любое недружественное или подозрительное проявление в наш адрес теперь будет отвечать оружие. Никаких уговоров и прочего – вы начали первыми!
– Рассредоточиться! Работаем тихо!
А вот и площадь…
Никакого рынка уже нет – местное население попряталось по домам. Не до торговли им… Тут народ неплохо себе представляет, что именно может последовать за убийством «химиков». И нет желающих попасть под горячую руку. Ответка – она обязательно последует, население знает, что наш лагерь стоит не так-то уж и далеко. Да, они наверняка уже видели отъезжающие в нашу сторону автомашины и телеги «крыс». При всей нашей крутости никто не может исключить варианта успеха – и не такие вещи иногда прокатывали. Вполне возможно, что отъехавшие могли нас застать врасплох и сейчас орудуют в лагере, обирая еще теплые тела его обитателей.
Но возможен и иной расклад…
И поэтому на улицах нет никаких случайных прохожих. Безопаснее как-то дома пересидеть…
Спиной ко мне сидит на бревне какой-то взлохмаченный шкет в потертой кожанке. Старая куртка, кожа местами вытерлась до белизны. Но автомат, стоящий рядом с ним, ухожен и его ремень не настолько стар. Следит за оружием хозяин.
Быстрый взгляд налево-направо. Нет ли кого рядышком?
Рядом – нет, а вот напротив, на другой стороне площади, развалился еще один часовой. И они друг друга видят, что не есть хорошо.
Жестом указываю на второго часового, и боец, понимающе кивнув, исчезает за углом дома, на ходу привинчивая на ствол автомата «ПББС».
